Утром тридцать первого числа я снова все проспала, потому что Салманов сказал, что останется дома и не встанет раньше полудня. Это он, конечно, себя переоценил. Уже в десять я слышала, как Кирилл возвращается из зала, смешивает на кухне протеиновый коктейль, гремит блендером и матерится. Пожалуй, я была готова немного поиздеваться над ним.

Два дня без секса даже меня исцелили от обиды, и уж точно мое тело восстановилось. Представляю, как себя чувствует помешанный на трахе Салманов. Куда только делись эгоистичные желания, которые он раньше без проблем удовлетворял с помощью моего тела? Где все это? Только, Дарина, отдыхай, Дарина, подумай, Дарина, давай поговорим об этом, Дарина, это было слишком интенсивно для первого раза. Тьфу. Надоело.

Я позавтракала, приняла душ, натерлась ароматным молочком, забрала волосы в хвост, открыла шкаф. Первое, что я оттуда достала – это чулки. Вернее, высокие гольфы черного цвета. Они были красивыми и уютными одновременно. Вроде бы и не особенно сексуальными, так как резинка без кружев, просто атласная лента. Но я знала, что у Кирилла снесет голову от такого мгновенно. Чтобы усилить эффект, я надела черный, почти прозрачный лифчик, а сверху свободную тунику с широким вырезом, который открывал мои плечи, а иногда и выставлял напоказ грудь в развратном бюстгальтере. Трусики? Не, не слышала.

Заскочив на кухню, я сделала два какао по суперрецепту Салманова, сунула телефон в карман туники, подхватила чашки и пошла наверх. Дверь кабинета была приоткрыта. Я сразу увидела, что Кирилл сидит за компьютером, и услышала, как он стучит по клавишам.

Смело пройдя внутрь, я поставила чашку на стол, не забыв о подставке. А то ведь его разорвет. Конденсат на бесценном мореном дубе. Или из чего там сделан это стол?

– Какао? – предложила я постфактум.

– Спасибо, – откликнулся Салманов.

– Можно я тут посижу?

– Это твой кабинет, – нейтрально ответил Кирилл, не отводя глаз от монитора.

Я прошла к дивану, вынула мобильный и решила поделиться с Айзой своими коварными планами.

Д. Кирилл работает. Сколько можно работать, ты не знаешь?

Ай. Знаю. До ночи. Артур тоже за компьютером. Это не лечится.

Д. Может, они переписываются друг с другом?

Ай. Ага, обсуждают нас. Сколько можно бездельничать?

Я хихикнула и тут же заметила, что Салманов заерзал в кресле.

Д. Собираюсь его соблазнить. Надела черные гольфы.

Ай. Кир обречен

Д. Надеюсь.

Ай. Позаботься о нем. Убежала разнимать бармалеев, пока не снесли елку. С наступающим.

Д. Постараюсь. Удачи. С наступающим.

Я закрыла чат и перевернулась на живот. Все же, как забавно устроен мир. Вот Айза и Артур умудряются жить семьей и играть. Я думала, БДСМ не приемлет романтики и бытовухи, тем более детей. Но ведь Казаевы – отличный пример обратного. Мне еще сильнее захотелось скорее увидеть их вместе.

– Дарина, ты ничего не забыла? – окрикнул меня Кирилл, вырывая из раздумий и заставляя вздрогнуть.

Я тут же мысленно перебрала в голове все свои обязанности. Но – нет. Сегодня он не давал мне никаких заданий. Приготовить салат и рыбу я хотела после обеда, а сейчас могла смело бездельничать.

– Нет, – ответила я, листая ленту в телефоне, не удостоив Салманова и взглядом. – А что такое? Разве какао недостаточно сладкий?

– Нет, какао идеален. А вот твой зад недостаточно одет. Ты забыла трусы, моя дорогая.

– О, правда? – я позволила себе улыбку, ведь он видел только мой зад. – Кажется, все в стирке.

– Если у тебя быстро кончается белье, купи новое.

– Обязательно. Прямо сейчас?

Раздражённый вздох в районе стола возвестил, что Кирилл уже заведен и на грани.

– По случаю, – присоветовал он деловито и закрыл обсуждение, снова начав стучать по клавишам.

Но я соскучилась одна на диване.

Дернув тунику, чтобы прикрыть задницу, я поднялась и прошла к столу. Салманов едва успел убрать чашку, а я уже запрыгнула на стол.

– Чем ты занимаешься? – я ослепительно улыбнулась, закинув ногу на ногу.

– Делами, милая. А ты, между прочим, сейчас саботируешь этот процесс.

– Брось, Кирилл, сколько можно работать? Расслабься. Новый год на носу.

– Угу, на носу, и чья-то наглая голая задницей у меня на столе, – проворчал он, отхлебнув какао.

– Тебя это смущает?

– Немного.

– Почему?

– Потому что ты сидишь на подставке, и я не могу вернуть чашку на стол.

– А ты пятнами пойдешь, если поставишь ее просто на стол, да? – не сдержалась я, хихикнув.

– Дарина, ты ходишь по краю.

Я вздохнула и приподняла попу, чтобы он мог достать подставку. Кирилл сжал губы, допил какао одним глотком, поставил чашку на пол, встал с кресла и дернул меня за ноги, заставляя подвинуться к краю. Я ойкнула от неожиданности.

– Что за игры, девочка? – рявкнул Салманов, вдавив пальцы мне в бедра.

Я застонала от удовольствия с примесью боли. Кирилл раздвинул мои ноги, накрыл ладонью лобок, скользнул пальцами между половых губ, протолкнул два внутрь. Я подавилась воздухом от такого молниеносного развития событий.

– Что, еще не готова? – усмехнулся мой хозяин. – Поразительно.

– Ах, – не сдержала я вздоха. Его пальцы двигались во мне ритмично и беспощадно. Если я была не готова, когда он меня коснулся, то очень быстро дошла до кондиции. – Это мой кабинет.

– Серьезно? А это мой стол, – парировал Салманов.

– Я могу отказаться от секса в кабинете, – напомнила я, давясь стонами.

– Да, ты можешь, – согласился Салманов. – Но станешь ли?

– Ох, нет. А ты?

– Вот уж вряд ли.

Одним движением он стащил с меня тунику, бросил ее на пол, опустил брюки и вошел в меня.

– Ты этого хотела? – зарычал Кирилл, толкаясь в меня мощно и быстро, не позволяя привыкнуть, приготовиться или передумать.

– Да, черт, да, – выкрикивала я, цепляясь за его плечи, откидывая назад голову.

– Тогда не жалуйся.

О, я и не собиралась, хотя знала, что не успею кончить. Салманов даже не пытался притормозить или распалить меня сильнее. Он брал свое, а я была его средством получения оргазма, послушной куклой, желанной игрушкой. Это невероятно меня возбудило. Я заботилась о нем, зная, что в следующий раз Кирилл не будет эгоистом и вернет мне сторицей. А сейчас вполне хватало морального удовлетворения, перемешанного с легкой болью от свезенного копчика и глухим стоном моего хозяина, когда он кончил, сжав мои бедра и укусив за плечо.