— Мальчики никогда не моют уши. — Виктория потянула Криса за ухо, внимательно его осмотрела и утвердительно» кивнула. Свифт смущенно улыбнулся, и сердце у нее екнуло: его улыбка всегда оказывала на нее просто магическое воздействие.

— Когда она меня сватала…

— Что?! — удивилась Виктория. И тут же пожалела, что у нее вырвалось это восклицание.

Но шериф уже вгрызся в куриное мясо, и ей пришлось ждать, пока он прожует.

— Крис!

— У одного моего друга была сестра, Камилла Маккрэ-кен. Мы познакомились и, как мне казалось, полюбили друг друга. — Он потупил глаза. — По крайней мере я так думал. И хотел жениться на ней в следующем месяце.

Виктория затаила дыхание. В следующем месяце?

— И ты передумал, как я поняла?

Крис замолчал, собирая все свое мужество, чтобы сказать правду:

— Ей невыносима была даже сама мысль о том, что она выйдет замуж за индейца. Виктория помрачнела.

— Стерва!

Крис удивленно поднял брови.

— Вы не стесняетесь в выражениях, Виктория Мэйсон.

— Но это так мерзко! — «Впрочем, сейчас совсем другой век, другие взгляды», — напомнила она себе. — Господи, что было бы, если бы местные жители узнали, что во мне… — Она подняла глаза к вечернему небу. — Узнали, что во мне течет кровь англичан, костариканцев, шотландцев. Их взгляды на мгновение встретились. — И потомков племени Черных ног.

— Черных ног? — Он понимающе хмыкнул. — Вот откуда эта драчливость.

— У меня нет драчливости, — надула губы Виктория. Крису тотчас захотелось поцеловать эти губы. Немедленно, прямо сейчас.

— Все мое тело это подтверждает, дорогуша. — Якобы поморщившись от боли, Крис потер живот.

— Я только оборонялась. Надеюсь, не сильно я тебя?..

— Отбила как котлету!

— Не надо было мешать, — недовольно буркнула она.

— А тебе не надо было воровать мою лошадь.

— Брать напрокат.

— Ладно, ладно, — примиряюще поднял он руки.

При этом мясо цыпленка сорвалось с кости и улетело в темноту. Крис с изумлением посмотрел на обглоданную кость, затем перевел круглые глаза на свою спутницу и, когда она прыснула от этого уморительного зрелища, громко захохотал.

Она подала ему другой кусочек. Потянувшись за ним, Крис оказался совсем рядом. Глаза их встретились, и Виктория не сразу отвела взгляд. Он же залюбовался тонкими чертами ее лица, блеск загорелой кожи так и манил сорвать одежду с ее плеч. По тому, как колыхнулась ее грудь, Крис понял, что под блузой у собеседницы ничего не надето, и тотчас сжал кулаки, борясь с желанием перейти к действиям.

Бросив короткий взгляд, она прочла его мысли и в следующее же мгновение, потянувшись вперед, бережно заключила в ладони его лицо. Радостно охнув, Свифт запустил руки в облако пышных волос Виктории и прижал ее голову к себе. Ее губы пьянили, а когда поцелуй стал страстным и язык, скользнув по зубам, проник в его рот, у Криса мелькнула мысль, что его словно подвергают какой-то сладостной пытке. Ему захотелось заключить Викторию в объятия, больше того — он хотел ее любить, но имел ли право хотя бы к ней прикоснуться? Неужели все, что у него от нее останется, — это лишь воспоминание о нескольких горячих поцелуях?

Тяжело дыша, Виктория медленно отстранилась, провела пальцем по его губам.

— Мне нравятся твои поцелуи, — прошептала она. В ее низком голосе звучала страсть.

— Хочешь еще? — отважился он, чувствуя, что кровь прилила к вискам и в голове гудит.

Кончики ее губ дрогнули в усмешке:

— Пока хватит.

— Твои губы наверняка свели с ума не одного мужчину. Она чуть смутилась:

— Ни одного не свели.

— Даже мужа? Ее лицо вмиг посерело, потеряв всякое выражение.

— Да.

Крис сел. Пожалуй, не стоит затрагивать столь болезненную тему — вдруг волшебство этих коротких секунд окончательно исчезнет? И все же ему хотелось знать как можно больше об этой тщательно скрывающей свое прошлое женщине.

— Как он погиб, твой муж?

Виктория испуганно вздрогнула, как от выстрела, и ее лицо исказила мука. Но только на мгновение. Затем она вновь овладела собой.

Не доев бисквит, Виктория задумчиво стряхнула крошки с пальцев и заговорила отрывисто и бесстрастно. Слова ее падали, словно тяжелые камни.

— Они с дочерью обедали в «Макдоналдсе». Это такой ресторан, — добавила она поспешно. — Какой-то сумасшедший, накачавшись наркотиками, затеял стрельбу. Кевин и Триша погибли первыми. — Виктория с трудом держала себя в руках, глаза ей застлали слезы. — Триша не знала, что папа украл ее у меня. Кевин ненавидел мою работу. Говорил, что я якшаюсь с теми, кого он сажает за решетку. Требовал, чтобы после работы я всегда принимала ванну, прежде чем подходить к нему. В один прекрасный день он даже брезгливо отдернул руку. — В голосе ее звучала тоска. — Вечером после работы он смотрел на меня так… словно это я преступница. Я не возражала против развода. Единственное, чего я хотела, чтобы дочь осталась со мной. — Голос Виктории вдруг окреп. — Но он не согласился, несмотря на решение суда, и обманом выкрал ее у воспитательницы. Она сжала кулаки.

— Я искала их целых два дня и наконец нашла. Когда дочь увидела меня в окно ресторана, она рванулась ко мне, но Кевин удержал ее. А потом этот наркоман открыл огонь. Я даже не сразу сообразила, что происходит. И оружия у меня с собой не было. — По щеке Виктории скатилась одинокая слеза. Она мгновенно смахнула ее, но теперь задрожали губы. — Если бы Кевин не взял ее, если бы я не оставила пистолет дома… Но кто же мог предположить такое? — Теперь она уже не стеснялась слез. — Ни одна пуля не застряла в ее маленьком тельце. Все прошли навылет, словно она была сделана из бумаги. Чтоб этот ублюдок отправился в ад! — яростно прошипела Виктория сквозь зубы. — Триша умерла у меня на руках. Попросила только отвезти ее домой. Боже!

Виктория хотела еще что-то добавить, но спазм в горле мешал ей говорить. Крис потянулся, чтобы обнять ее за плечи, но она поспешно отстранилась. И все же ему удалось настоять на своем. Больше она уже не сопротивлялась а, опустив голову ему на грудь, горько зарыдала.

— Ты и представить себе не можешь такое: твой ребенок тянется к тебе за помощью, а ты бессилен. Абсолютно! — Она снова сжала кулаки. — Черт бы тебя побрал! Черт бы тебя побрал! — закричала она словно раненое животное. — Я бы не вспоминала об этом еще сто лет, если бы не ты!

— Ну-ну, извини, — прошептал Крис и крепче обнял любимую. — Тише, тише.

Но Виктория продолжала рыдать, оплакивая и Кевина, и любовь, которая их когда-то связывала, и удивительную, единственную на свете маленькую девочку — дитя этой любви. А еще чувствовались в этих слезах боль по потере Коула, и досада из-за его неосторожности, и злость на Криса — не надо было расспрашивать. Оплакивала она и себя — немолодую одинокую женщину.