вязкое, струится между полушариями. Ратмир припадает к моей спине мощной грудью, гладит, разнося влагу по заднице.

До меня спустя несколько мгновений доходит, что именно он сделал, что потекло по попе.

Доходит лишь, когда он натягивает на меня трусы вместе с колготами и отпускает. Повернувшись через плечо, замечаю, как он подтягивает вверх трусы и застегивает ширинку на брюках.

– Ты… Ты что сделал? – краснею, пытаюсь снять одежду, потому что под ней немного липко.

– Обстрелял немного, а мог бы вставить! – обрывает и дергает на мне юбку вниз, расправляя.

Он взбудоражен, но улыбается игриво, темные глаза поблескивают.

– А теперь бери шмотки и поехали! – приказывает. – Что-то же ты хотела взять отсюда? Ноут. Шмотки можешь не брать, куплю. Но ноут возьми, – разрешает с видом царя, помиловавшего крепостных.

– Я никуда с тобой не пойду.

В ответ он разворачивается и входит в другую комнату, шныряет изучающим взглядом по столу, по полкам шкафа. Всюду!

– Это твой ноут? – хватает со стола вишневый лэптоп.

– Нет! Не мой же…

– Серенький, значит твой! – хамски выдергивает зарядное устройство из розетки и сует ноутбук подмышку. – Выходим!

– Я…

– Куплю тебе трусы, не переживай! – обхватив за ладонь, тащит на выход.

– Ратмир… Остановись!

Резко обернувшись, выдает мне в лицо с тихой злостью и гневом, который только разгорается и набирает обороты с каждой секундой:

– Тебя чуть не порезали. Это, млин, опасно для жизни.

– Я справлюсь, – говорю так, словно хочу убедить себя.

– Прислали одного, значит, появятся и другие.

– Это просто напоминание, чтобы я больше не опаздывала с выплатой по долгам, – говорю и сама себе не верю.

Слова звучат жалко и неуверенно, голос дрожит, срываясь на высокие интонации.

– Просто напоминание? – ухмыляется. – Нет, дурочка, – качает головой. – Сколько раз тебе уже напоминали?

– Первый раз.

Ратмир вздыхает и смотрит на меня, как на раскапризничавшегося ребенка:

– Дурной знак. Если разговор начинается с ножа, ничем хорошим это не кончится. Почуяв кровь, набросятся толпой.

Слова Ратмира прокатываются по нутру как стылый мороз, от которого заиндевели голосовые связки.

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, чем ты провинилась, но явно связалась с отморозками. Такие могут измываться даже, если платишь в срок, просто ради удовольствия. Поэтому… – резко меняет тональность. – Ты будешь сидеть там, где я скажу, пока не решится вопрос. Усекла?

– Я, что, должна тебя благодарить?! – возмущаюсь.

– Не помешало бы. Но времени было мало на ответные благодарности, тебя еще учить и учить всему! – утягивает за собой.

Я еще киплю возмущением, едва успела взять сумочку и обуться, полна настроя воспротивиться, но, выйдя в подъезд, замечаю мужчину, лежащего на лестничном пролете, и замечаю нож, валяющийся на ступеньках. На лезвие отчетливо видны капельки крови.

После увиденного моя решимость стоять на своем резко сдувается. Должно быть я просто трусиха, самая отчаянна трусиха, но я больше не возмущаюсь, быстро сбегаю вниз по ступенькам, и откровенно рада, что рядом есть Ратмир. Моя ладонь утопает в его, и сплетение наших рук кажется мостом для надежды.

Ратмир помогает мне забраться внутрь машины и занимает место водителя.

– Так кто это? – барабанит пальцами по рулю.

– Это от Качеева.

– Кто такой?

– Я у него денег в долг взяла, – признаюсь, испытывая смущение. – Услышала случайно разговоры, что он дает в долг тем, кому банки отказывают и микрокредитные организации. Взяла в долг деньги, чтобы сделать первоначальный взнос на кредит.

– Мда… Схема отстой, в курсе? Ты ростовщику платишь процент, а сверху еще банк накручивает. Реальная стоимость взятого в долг взвинчивается до небес! Где твоя финансовая грамотность, Лиличка Алексеевна?

– Я знаю! – отзываюсь беззлобно. – Знаю! Но выхода другого не было. Я хотела взять квартиру в ипотеку, планировала ее сдавать, покрыла бы выплаты и чуть-чуть со своей зарплаты добавляла бы. Многие так делают, берут квартиры в ипотеку и сдают! Но дом признали аварийным, под снос. Застройщик сбежал… Плакал мой доход со сдачи квартиры в аренду.

Звучит так, словно я оправдываюсь.

– А многие при этом попадают в кабалу к нетерпеливому и жадному отморозку? – обрывает резко.

На это мне нечего ответить.

Мы молчим. Ратмир быстро строчит сообщения кому-то, ему отвечают.

– С этим лежащим, считай, разобрались. Его заберут, – разрывает скупыми словами тишину. – Не услышал, сколько ты в долг взяла.

– Большую сумму, – вздыхаю.

– Удиви.

– Пятьсот семьдесят тысяч.

Ратмир смотрит на меня с неподдельным удивлением, осматривает пристально:

– Уверена, что брала в ипотеку халупу аварийную взяла, а не дворец какой-то?

– Уверена.

– Пятьсот семьдесят тысяч… зелени. Допустим, часть ты в банк отдала, а остальное куда отнесла?

Зелень? О чем это он? Догадка ослепляет.

– ЧТО?! Рублей, Ратмир! Какая зелень?! Я взяла в долг пятьсот семьдесят тысяч рублей… Говорю же, большая сумма.

Глава 19

Лилия

Ратмир заглядывает мне в глаза, глубоко врезается своим взглядом. Ощущение такое, словно он в меня проникает, заполняет чарующей темнотой и током, волнующими кровь. Его пухлые губы трогает немного ленивой, сытой улыбкой человека, уверенного в себе. Он даже приподнимает указательный палец и манит к себе этим пальцем. Мне стоит больших усилий удержаться на месте.

– Иди сюда, скажу тебе кое-что.

В ответ впиваюсь ногтями в ладонь. Ратмир сам подкатывает ко мне, снимает пряди волос и хрипло шепчет на ушко.

– Пятьсот семьдесят тысяч рублей. Транжира… Растратчица!

– Хватит, –