Она приникла к окулярам. В воротах виллы показался «БМВ», за рулем сидел какой-то молодой пижон.

– Отлично! – обрадовалась Лиза. – Птенец в ловушке. – Опустив бинокль, она толкнула Реброва плечом. – Как думаешь, парень, сразу отзвониться Егорову или подождать развития событий?

– Эта тачка его сильно волнует?

– Много будешь знать, плохо станешь спать, сынок.

– Ой, мамаша!.. Я не сынок, я оперативный работник.

– Смотри на ворота! – Одоева передала бинокль Реброву. – Я еще покемарю.

– Могла не ехать со мной – я бы один прекрасно справился с наблюдением.

– Без чуткого руководства? Ты себе льстишь. К тому же в лесу так романтично, деревья, листва. Поспать на таком пейзаже – одно удовольствие.

– Ночью надо спать, дома в своей постели.

– Не ворчи, оперативный работник. Ночью мне спать некогда – я женщина замужняя, развлекаю супруга всяческими способами, в том числе и исполнением супружеского долга.

– Че, он у тебя крепкий мужик, не дает расслабиться? – заулыбался Ребров.

– Не твое дело! Смотри в бинокль. Разве можно замужней женщине такие нескромные вопросы задавать?

– Я же в шутку. О, Лиза, он уже выезжает!

– Что-то он быстро… Заводи колымагу, будем его вести.

Ребров впихнул бинокль в пустой бардачок, повернув ключ, выжал сцепление. «БМВ» вихрем пронесся по трассе мимо низины, где таилась «шестерка» следователей. Надрывно заревев, «шестерка» по круче взобралась на дорогу.

– Не догоним, – с сомнением произнес Ребров, прибавляя газу.

– Давай, давай, Севастьян!

– Степа-ан!

– Степан слишком буднично, а Севастьян – круто!

– Издеваешься?!

«Шестерка», дребезжа всеми частями кузова, выжимала из своего потрепанного движка сто километров в час, медленно приближаясь к «БМВ».

– Там поворот – видишь, он тормозит.

– Не слепой, не говори под руку, – сердился Ребров.

– Степка, его бы здесь в лесочке придавить к обочине! Раскололи бы гада.

– Мечтать не вредно.

После поворота «БМВ» снова оторвался от «хвоста». Гнать со скоростью больше ста Ребров не решился. Настигли беглеца только за постом ГИБДД, а по улицам города «вести» «БМВ» было уже несложно.

У пивной «Пьяный матрос» иномарка притормозила, и водитель зашел в кирпичный павильон. Припарковавшись рядом, Ребров подмигнул Лизе:

– Пивка попьем?

– Нет, сделаем проще. Ты встань у двери, а я поглажу его колымагу. Думаю, все пройдет как по маслу.

Одоева подождала, пока Ребров поудобнее устроился у двери пивной, вышла из «шестерки» и ласково опустила руку на капот «БМВ». Мгновенно сработала сигнализация, и через две секунды из распахнутой ударом ноги двери вылетел обалдевающий водитель иномарки. Увидев у машину молодую женщину, он сразу расслабился.

– Эй, руки убрала с машины! Чего надо? Ты не в моем вкусе. Пошла на… – зарычал он улыбающейся Лизе.

– Тихо, козел, – ткнул пистолетом в его затылок Ребров. – Пошел к машине! Быстро.

– Эй, ты что?!

– Молчи! Рыпнешься – убью. Открывай.

Водитель, нервно подрагивая, пиликнул замком.

– Это прокол, ребята. За машину вам шеи свернут. Это не моя машина, а очень-очень важного дяди.

– Мы знаем, чья это машина. Лиза, садись за руль. А мы с тобой, браток, сядем сзади.

Ребров с водителем устроились на заднем сиденье. Лиза села за руль – и иномарка влилась в поток машин.

– Тебя как зовут? – не поворачивая головы, спросила Лиза.

– Саша, – жалобно отозвался водитель.

– Семенов?

– Окунев. – Глаза у Саши забегали, он еще больше перепугался.

– А я думала – Семенов…

– Э, вы кто? – Сашу вдруг озарило – это не «братья-бандиты».

– Менты, – сознался Ребров.

– И че вы меня схватили? – сразу загундосил Окунев.

Но ответа не услышал, так как иномарка уже влетела во внутренний двор областного управления. Увидев за рулем Одоеву, дежурный без расспросов отворил ворота, впуская внутрь крутое авто.

– Будем бить, пока не сдохнешь, – убирая пистолет в кобуру, заверил Ребров. – Никто не знает, что ты у нас. И не узнает – убьем, вывезем, да сами и найдем. Дело начнем крутить: кто, мол, убил неизвестного, изувеченного молодого мужчину? И не найдем виновных, как ты догадываешься. Выходи, козел! А труп твой, покрытый синяками, зароют в могилу с номером на кладбище за казенный счет.

Окунев, оглядевшись, вдруг до отупения перепугался и вцепился в рукав Реброва.

– Это незаконно! Какие основания меня задерживать?

– Гражданин Окунев, вы задержаны по подозрению в убийстве Зии Нуретовой, – сурово произнесла Лиза.

– Я не убивал! Нет у вас на меня компромата! – Окунев походил на помешанного. – Ничего из меня не выжмете! А просто так держать – не имеете права.

– При официальном задержании – не имеем. Но мы никаких протоколов составлять не намерены. И регистрировать твое пребывание здесь, Саша, тоже. Или всех сдашь, или сдохнешь – ничего, одним подонком будет меньше. Пшел! – Ребров толкнул Окунева к дверям управления.

– Это незаконно! – снова взвизгнул Окунев.

– Иди, иди!

Визжащего, как свинья, Окунева провели мимо дежурного, и Лиза незаметно кивнула:

– Я подам на него бумаги минут через двадцать.

В кабинете Окунева усадили на стул. Ребров пристроился на подоконнике. Лиза села за стол и включила диктофон.

– Итак, гражданин Окунев, вы убили Зию Нуретову?

– Я ничего не скажу.

– Хорошо, – выключила диктофон Лиза. – Степа, зови мясников, пусть его покалечат малость.

Подмигнув из-за спины съежившегося Окунева, Ребров выглянул в коридор и крикнул в пустоту:

– Зуева и Александрова сюда! С инструментами!

Вернувшись, ухмыльнулся:

– Сейчас явятся. Надо окно зашторить и этому отморозку рот залепить. Где наша клеенка? Терпеть не могу после всего кровищу с пола замывать… Ты, парень, не рассчитывай, что тебя будут бить в нос и зубы. Нет, – юродствовал Ребров, вытаскивая из несгораемого шкафа клеенку в цветочек. Ее стелили на стол, когда устраивали в кабинете посиделки, но в глазах похищенного Окунева эта покрытая пятнами томатного соуса клеенка была ужасным подтверждением ожидающих его мучений. – Нет, дорогой, тебя будут бить резиновой палкой по яйцам – очень больно. И сразу инвалид, никакая больница не вылечит.

Лиза молчала, кривила губы. Слушая Реброва, она опасалась, как бы увлекшийся помощник Геннадия не поверг своими фантастическими рассказами Окунева в обморочное состояние. А он должен многое ей поведать – о плане Ондатра, об убийстве Нуретовой и смерти ее сутенера, о сумках Игошина. Лиза была уверена, что Окунев посвящен во все нюансы наезда на Егорова и его отца-писателя.