– Времени нет, ну его! Если настоящее привидение, то его никаким порубом не удержишь, а если все-таки Псуров, так пусть посидит, пока мы с дьяком возимся…

– Ох, Никитушка, а не мешаем ли мы этим альтернативному расследованию? – хитро сощурилась Яга.

Я только хмыкнул в ответ. Время для игр в демократию прошло, сейчас надо просто делать свою работу. Подчеркиваю, свою! Мы свою знаем, остальным – просьба не мельтешить…

– Никита Иванович! Дозвольте слово молвить… – В горницу шагнули двое стрельцов нашего отделения. – Мы это вчерась на ночь глядя грамотку царю носили…

– Ну? – повернулись мы с бабкой.

– Ну и к Сухаревой этой, к покойнице, тоже заходили, предупредить, чтоб дома была…

– И что?

– Дак и… ничего вроде… – неуверенно переглянулись оба, перепихиваясь локтями. – Утречком на службу вышли, вас нет, говорят, к царю повели… Потому как Сухарева-то это… померла. Мы и… сказать не успели…

– Чего не успели?

– Да теперь-то чего уж… поздно теперь-то. Тока когда мы в дверь ейную стучали, не одна она в доме была.

– А с кем? – сразу напрягся я.

– Да с подругой, видать… Мы-то внутрь не заходили, с порога слово ваше передали. А дверь незакрытая была, и девка чернявая за столом сидела.

– Как она выглядела? Ну же, ребятушки, ведь вы видели убийцу!

– Лица-то мы не видали… – понурились стрельцы, – спиною она сидела, в окошко глядючи. Вот коса черная, и на фигуру справная девка… Ежели б мы тока знали! А то ить ищем-то рыжую…

– Ладно, свободны… – Я вновь опустился на лавку. – Смысла нет, теперь уже действительно поздно. Но кто же может так запросто ходить на царский двор, красть, убивать людей и оставаться незамеченным?..

– Не ведаю, сокол ты наш, не ведаю… Разве уж в этом деле без колдовства крупного не обошлось. Это ж надо задумать такое было, девку подходящую найти, чародейными силами ее оградить и нигде не попасться! Ох, кабы не одному Кощею такое-то по плечу…

– Да, кстати, – вспомнил я, – мы напрасно сбрасываем его со счетов. Помните, царь сказал, что отца Кондрата в Лукошкине нет? Значит, Кощей вполне может появиться.

– Не может! На дневном свете в православном городе все одно долго не протянет.

– А ночью?

– Ночью… может, – теперь уже призадумалась Баба Яга. – А ведь и верно, ночью – может! Не везде – от храмов да церквей подалее, но… Вот кто настоящий маньяк и есть! Из черных кошек он зелье шамаханское варит, а прочих по ночам забавы ради бьет! Головами кошачьими пропитается…

– Чем?!

– Мозгом, – пояснила Яга. Я даже не попытался это представить – стошнит. – Стало быть, рискнул-таки Кощей самолично в столицу заявиться! К отделению, знамо дело, близко не подходил, я б его, ирода, сразу учуяла. Небось в гостях у сообщника своего тайного хоронится. Днем спит да козни строит, а ноченькой темной на прогулки свою светлость выводит.

– Очень опрометчивое решение… – поддакнул я, – в одном городе нам двоим тесно. И уйти придется ему! Если бы только как-то выяснить, у кого он снимает квартиру?

– А ежели всех… обыскать, повально?

– Долго, хлопотно и не даст стопроцентного результата. Остается надеяться, что он клюнет на нашу приманку с дьяком…

– Клюнет! Уж он такого не оставит… последний свидетель, как же его живого отпустить? А тока как же ты его, Никитушка, под арест брать будешь?

– Я убежден, что сам Кощей на серийные убийства не разменивается. Он наверняка пришлет своего напарника или напарницу… Если возьмем их, то захват Кощея в его тайном убежище днем будет только вопросом времени.

– Опасное это дело…

– У нас все дела опасные.

– И то верно, – согласилась Баба Яга.

Мы помолчали, философски обдумывая проблемы бытия.

– Слышь, Никитушка, а зачем ему чертежи-то царские сдались?

– Летучий корабль – штука стратегического значения. Если построить целую эскадру, то можно любой город забросать сверху бомбами. А может быть, и наоборот, он похитил их только из-за того, что боится, как бы наши летчики не сровняли с землей его Лысую гору.

– Тогда чего здесь торчит? Ему ж с чертежами без оглядки бежать надо!

– Ну, так ведь на воротах таможня лютует, ибо царский указ еще никто не отменял. И потом, у него появилась реальная возможность разделаться с ненавистным ему отделением милиции руками местных жителей. Чей только гнев на нас не пытались спровоцировать за это время – и царский, и боярский, и разбойничий, и даже народный!

– Всё так, Никитушка, всё так… – покивала Яга. – Ой, глянь-кась, кажись, дьяка ведут?

Действительно, по нашей улице строевым шагом двигался десяток еремеевских стрельцов, с почетом волокущих надсадно вопящего Филимона. Не ругаться бедный дьяк не мог, заклинание действовало исправно, но мат был очень сдержанным. Видимо, гражданину Груздеву никак не хотелось, чтобы в отделение его доставили добровольцы из народных дружинников. Просто потому, что стрельцы без приказа по шеям дают редко, а вот рядовые лукошкинцы…

– Давайте его сюда, сразу объясним ситуацию и попросим помочь, – предложил я.

Соратник Пашки Псурова не был даже связан, а потому держался гордо и вызывающе. У меня на этот раз не оказалось ни малейшего желания выслушивать грубости, я прямо предупредил дьяка, чтоб рта не раскрывал, и начал:

– Гражданин Груздев Филимон Митрофанович, мы искренне просим у вас прощения за необоснованное задержание. Никаких претензий на данный момент милиция к вам не предъявляет. Даже наоборот, мы хотим предложить вам некоторое сотрудничество. Дело в том, что благодаря вашему доносу вы оказались единственным свидетелем, видевшим в лицо разыскиваемую нами особу. Все прочие, кто имел несчастье ее лицезреть, – мертвы… Скорее всего, мы столкнулись с поступательным и планомерным уничтожением свидетелей. Поэтому в целях вашей же безопасности мы были вынуждены так скоропалительно взять вас прямо посреди улицы и привезти сюда. В нашем порубе вам будет уютно и спокойно. Там, правда, есть одно симпатичное привидение, но оно наверняка возражать не станет… Посидите, отдохните, пообщайтесь… Максимум через пару дней мы вас выпустим. Нет, нет, благодарить нас не надо! Я еще не все сказал… Должен честно предупредить, что серийный убийца, естественно, сделает попытку к вам проникнуть. Обычно он использует цианистый калий, но, возможно, ради вас, в порядке исключения, попробует применить нож, удавку или кирпич… Не волнуйтесь! Мы будем рядом и примем все меры к его задержанию. Вы ведь всегда хотели попробовать себя в амплуа великомученика? Вот ваш шанс! Спасибо, не надо слов, я все читаю в ваших выразительных глазах. Уведите гражданина… Ну что, бабуля, охота началась?!

Через несколько минут появился запыхавшийся Митька. Судя по исцарапанному лицу – на него напала свора неуправляемых леопардов, а по заплеванной спине – что в этом святом деле поучаствовали и дрессированные верблюды. В обеих руках он с трудом удерживал огромную охапку… девичьих кос! Не дожидаясь шумных проявлений справедливого интереса с моей стороны, он бухнул все это на пол, терпеливо объясняя: