Это был прекрасный вечер, и Невада отметила, что мисс Анабел была оживлена больше, чем обычно. Она часто улыбалась, и на бледных щеках вспыхивал румянец, когда Король Кэссиди, обращаясь к ней, смотрел ей в глаза. За десертом Невада невинно предложила пойти потанцевать после обеда. И откровенно надула губки, когда Король Кэссиди не согласился.

— Не сегодня, дитя мое. В другой раз.

— Мы пойдем в каюту, — сказала мисс Анабел, успокоенная и разочарованная одновременно.

— Мы проводим вас, леди, — предложил Король Кэссиди, поднимаясь, чтобы отодвинуть стул мисс Анабел.

Луна уже взошла и зажгла серебром темные воды Атлантики. Сильный северный бриз играл локонами волос у лица Невады. Тихая музыка доносилась из открытых иллюминаторов танцевального зала. Это была завораживающе-прекрасная ночь.

Невада, опираясь на руку Джонни, мечтательно прогуливалась по слегка качающейся палубе при лунном свете, представляя себе, что они любовники, направляющиеся в уединенную каюту. В нескольких ярдах впереди шли мисс Анабел и Король Кэссиди, спокойно разговаривая, и ветерок доносил нежный смех мисс Анабел.

— Мне кажется, что мисс Анабел понравился Король Кэссиди, — прошептала Невада Джонни на ухо.

— Возможно, — ответил он небрежно.

Невада резко остановилась. Джонни повернул голову:

— Что случилось?

— Я тебе нравлюсь, Джонни? Хоть немного? Джонни вздохнул.

Она схватила его за руку и заставила остановиться у перил.

— Ну?

Она откликнулась назад. Густой локон блестящих волос закрыл ей рот. Джонни убрал волосы с ее лица и мягко погладил по щеке.

— Да, — сказал он. — Ты мне нравишься.

— Тогда поцелуй меня. Поцелуй меня один раз, и я никогда в жизни не попрошу тебя об этом снова. Никогда в жизни, клянусь.

Желая только успокоить ее, Джонни не колебался. Он склонил темноволосую голову и легко коснулся губами ее щеки. Но Невада быстро повернула голову, подставив ему губы. Она схватила его за атласные лацканы и поцеловала жадно и жарко приоткрытыми губами, ее язык скользил по его стиснутым белым зубам, беспокойно разыскивая вход. Резко освободившись из ее объятий, Джонни уперся руками в лакированные перила. Его черные глаза сверкнули гневом и желанием.

— Господи, когда ты перестанешь?

— А когда ты перестанешь? — дрожа и задыхаясь ответила Невада вопросом на вопрос.

— Я хотел, — сказал он с сонной медлительностью, — этого весь вечер.

Его длинные смуглые пальцы скользили по верхнему краю плотного атласного корсажа, слегка касаясь ее кожи. Она дрожала. Невада не помнила, как шла по тускло освещенному, обшитому деревом коридору, как они пришли сюда, но она была здесь. С Джонни. Наедине с ним в его полутемной каюте. Шелест атласа и биение ее сердца были единственными звуками в тишине.

Ее спина была прижата к резному дереву закрытой двери, и Джонни, обжигая ее взглядом черных глаз из-под густых ресниц, возвышался над ней. Его широкие, обтянутые черным пиджаком плечи закрывали свет одинокой лампы, горящей возле его кровати.

Она чувствовала шелк, медленно скользящий по ее груди, и была восхищена, что Джонни так терпелив и искусен. В то же время она хотела крикнуть ему, чтобы он поспешил. Пожалуйста, любимый, скорее.

— У нас впереди вся ночь, милочка, — нежно прошептал Джонни, как будто прочитав ее мысли. Он наклонил голову и легко коснулся поцелуем ее приоткрытых губ. Его рот был теплым и податливым. От него исходил запах вина и табака, и этот восхитительный запах пробудил желание Невады, когда Джонни оторвался от ее рта, выпрямился и снова прошептал:

— Вся ночь.

Его чуткие смуглые пальцы, играющие с мерцающим розовым атласом, были почти неподвижны, слишком медлительны и ленивы. Словно охваченная огнем, Невада не могла больше ждать, пока Джонни разденет ее и прикоснется к ее телу своими руками. Она ничего не могла поделать с собой — влечение было слишком сильным, желание, разжигаемое им, слишком могущественным.

— Джонни, — она едва могла дышать. — Я не хочу ждать. Я хочу, чтобы ты сейчас прикоснулся ко мне. Немедленно.

Он улыбнулся медленной, чувственной улыбкой.

— Все, что ты захочешь, милочка, — сказал он, и даже глубокий тембр его голоса воспринимался ею как ласка. Он коснулся ее, и, как по мановению волшебной палочки, розовое атласное платье мгновенно сползло вниз, и она оказалась полностью обнаженной. Легкий вздох удовольствия вырвался из ее открытого рта, и горло сжалось, когда Джонни крепко поцеловал ее. Его руки с изумительным искусством скользили по плечам, по спине, задерживались на секунду на талии и переходили на бедра.

Он снова и снова целовал ее, покрывая нежными поцелуями лицо и шею. Крепкий мужской аромат усиливал ее чувства, когда он привлек ее к себе. Она ощущала голой грудью гладкий атлас его лацканов, шелковистость плиссированной белой рубашки и его мускулистую грудь под ней. Через ткань брюк чувствовались твердые, мощные мускулы его ног, прижатых к ее обнаженным, дрожащим ногам, когда он поцеловал ее с жаром опасной, вырвавшейся на свободу страсти, которая возбудила и испугала Неваду одновременно.

Это было странное, непередаваемое ощущение — стоять обнаженной рядом с одетым мужчиной, прижимая твердые соски грудей и горящую плоть голого живота к шершавой ткани вместо теплого обнаженного тела. Невада глубоко вздохнула и откинула голову назад, когда горячие губы Джонни переместились вниз на ее стройную обнаженную шею.

Казалось, что какая-то часть ее наблюдает за происходящим со стороны, как зритель. Это было волнующе. Она наслаждалась этим зрелищем. Она видела Джонни, большого и смуглого, красивого, как актер театра, в черной вечерней одежде, держащего ее, бесстыдно обнаженную, в сильных искусных руках. Ее тело выглядело не правдоподобно белым и маленьким на фоне его массивной фигуры, и из глубин памяти всплыло приятное, но тревожное воспоминание. Бесстыдно наблюдая широко открытыми глазами за страстно целующейся парой, она вспомнила давнее опасение Джонни по поводу ее миниатюрности. Отчетливо вспомнилось и решение, принятое им в ту страстную ночь их близости на борту «Подлунного игрока».

Наблюдатель и участник одновременно, Невада еле слышно ! прошептала:

— Любимый, ты не забыл, что…

— Что я вешу вдвое больше тебя? — Его губы путешествовали по тонко очерченному подбородку и дальше до виска. — Нет, милочка, я не забыл.

— Тогда разденься и иди в кровать первым, а я…

Джонни медленно, дразняще усмехнулся.

— У меня есть идея получше, — сказал он.

Его рука мягко обхватила ее грудь, большой палец легко погладил вздувшийся и затвердевший сосок.

— У тебя идея? — Ее сердце громко стучало в груди.