Сигнал срочного вызова прозвучал на внутреннем телефоне полковника Белова ровно в двенадцать часов и десять минут дня. Егор поморщился (он не любил громких и пронзительных звуков) и взял трубку.

– Белов слушает.

– Зайди ко мне. Прямо сейчас.

На другом конце провода повесили трубку. Звонивший не представился, но этого и не требовалось – голос директора ФСБ не узнать было трудно.

Егор две секунды подумал, прихватил с собой папку с бумагами, которые анализировал перед звонком, и поспешно вышел из кабинета.

Его уже ждали. Секретарша, как только он вошел в приемную и поздоровался, молча показала головой на двери высокого начальства.

– Входи, Егор, – сказал директор, когда полковник появился в дверях и остановился на пороге. – Входи, присаживайся.

Он так и сделал. Директор не сел. Обычно носящий гражданский костюм, сейчас он был в форме генерала армии. Большие маршальские звезды на погонах, орденские планки на груди. Стоял возле окна, заложив руки за спину, глядел на божий свет. Молчал. Егор сразу как-то остро ощутил, что одет в вылинявшие джинсы, рубашку без галстука и пижонский пиджак с налокотниками, больше подходящий какому-нибудь, прости господи, продюсеру, нежели полковнику Федеральной службы безопасности России. Пусть даже молодому, талантливому и свободному от предрассудков.

– Хреново дело, а, полковник? – Директор отошел от окна, сел за стол.

Егор хотел сказать, что бывало и хуже, но промолчал. Хуже не бывало. Особенно если экстраполировать сегодняшнее состояние дел в ближайшее будущее. А почему не экстраполировать? Как раз для прогнозирования ближайшего будущего метод прямой экстраполяции весьма хорош. Это с увеличением временного периода он дает сбои (чем длиннее период, тем серьезнее сбои – вплоть до полного несоответствия прогноза с реальностью), поскольку появляются факторы, которые невозможно учесть. «Многое бы я сейчас отдал за такой неучтенный фактор, – подумал Егор. – А другими словами, за чудо».

– Мне сейчас позвонил президент, – продолжил директор. – Можно сказать, что он просил о помощи. Любой.

Егор молча смотрел на директора. Директор – на Егора.

– Ученые облажались? – спросил Егор. Просто чтобы хоть что-то сказать. Он знал, что облажались. Причем все, по всему просвещенному миру, не только российские. Перспективы создания в ближайшее время вакцины от вируса, количество жертв которого росло в геометрической прогрессии, были настолько туманны, что рассчитывать на это не приходилось. Мало того, на это, по сути, нельзя было даже надеяться. Хотя надежда такая штука, что живет в человеке, вне зависимости от его рассудка. Поэтому они, конечно же, надеялись. Но толку было мало. Что там вакцина! Даже надежно и стабильно действующие ингибиторы создать пока не удалось. Самые лучшие из них замедляли действие вируса настолько, что инфицированный человек умирал не в течение суток, а трех. Редко – четырех. Но умирал все равно. Называть это хоть какой-то победой не поворачивался язык.

То же касалось и физиков с математиками. Под давлением неопровержимых фактов большинство из них склонялось к мысли о том, что наша реальность каким-то фантастическим способом пересеклась с одной из параллельных реальностей, существование которых ранее допускалось лишь в теории. Туманные Поляны были порталами, точками перехода из одной реальности в другую. На другой Земле человечество вымерло, уничтоженное вирусом, вырвавшимся из-под толщи льдов Антарктиды. И этот же вирус теперь принялся за ту же работу здесь. Все эти выводы не стоили и ломаного гроша, поскольку не отвечали ни на один серьезный вопрос.

1. Из-за чего возникло пересечение реальностей?

2. Чем в дальнейшем грозит нашей Земле данное пересечение?

3. Как всю эту байду прекратить?

– Если не сказать хуже, – подтвердил генерал армии. – И продолжают лажать. Ни единого действенного предложения, сплошные теории. Не пойму, за что мы им платим деньги?

– Мы?

– Полковник, иди в ж…у.

– А можно лучше в соседнее место женского рода? Мне там как-то привычнее.

– Хорошо быть молодым, – вздохнул директор. – Так что мне сказать президенту? Он ждет меня с докладом через… – быстрый взгляд на часы, – сорок минут.

– Вы меня спрашиваете? – удивился Егор.

– А кого мне еще спросить? Ты у нас ведешь эту тему. С самого начала.

– Что ж, ладно… По моему мнению, надо отправлять серьезную экспедицию. И как можно скорее.

– Куда?

– На ту сторону.

– Понятно, что не на эту. Только не говори, что на Луну или Марс. Другую Луну и другой Марс.

– Нет, конечно, мы оба знаем, что это невозможно технически. Даже если бы очень захотелось. Я имею в виду город Эйнштейн.

– Эйнштейн? – генерал армии наморщил лоб, вспоминая.

«А ведь я дважды отсылал тебе подробные докладные записки, – подумал Егор. – Дважды! Эх, власть расейская высокая, пока петух жареный ж…у в кровь не исклюет…»

– Наукоград, – подсказал он. – На той стороне.

– Так. И что?

Егор понял, что директор его записок не читал. В лучшем случае бегло просматривал. Очень бегло. И то сказать, занятой человек. Какие докладные записки? Сплошной цейтнот, Родину спасать надо.

– Шадрин и Максимчук, – попытался он еще раз. – Якобы наши коллеги из этой самой параллельной реальности. Майор и капитан. Шадрину сейчас шестьдесят два года, Максимчуку – пятьдесят восемь. Они утверждают, что наблюдаемый нами феномен – дело рук одного гениального физика из их реальности. Исаака Френкеля. То есть не рук, конечно. Но по утверждению Шадрина и Максимчука, именно Френкель все придумал и рассчитал.

– Что – все?

«Чтоб тебя», – подумал Егор. А вслух вежливо произнес:

– Все. Путешествие в прошлое группы Шадрина и Максимчука, благодаря которому и возникла другая реальность, наша. В которой человечество выжило и пошло по несколько другому пути развития. Он же, якобы, предсказал возможность пересечения реальностей в будущем. Тогда, мол, и наступит всеобщий трындец. Зачатки которого мы, собственно, уже и наблюдаем.

– И этот Френкель сейчас на той стороне?

– Никто не знает. Есть крохотный шанс, что он выжил.

– В этом наукограде, как его?..

– Эйнштейне. Там, по словам Шадрина и Максимчука, была смонтирована Большая тахионная пушка. – Полковник поймал выразительный взгляд директора и быстро добавил: – Машина времени, по сути. Она представляет собой вертикальную шахту глубиной в три километра, вокруг которой наверчена куча всякого научного и технического оборудования. В том числе так называемый ПЛКОН – Подземный лабораторный комплекс особого назначения. Шадрин и Максимчук предполагают, что теоретически в этом комплексе кто-то мог дожить до сегодняшнего дня. Например, Френкель.