обижена на него, хоть и понимаю, что люблю него. Противоречивая ситуация, не правда ли?

– У тебя тотальное недоверие к людям, я это давно заметила. Знаешь, не все люди плохие, есть и хорошие. Но мир не делится на черное и белое, бывают и полутона. Если тебя обижают, значит ты не с теми людьми и не в том месте.

Настя тяжело вздохнула.

– Ты удивишься, но я всю жизнь живу без родителей. Родная мама меня бросила. Мне рассказывали, что у нее якобы были отношения со старшим братом. Они решили бросить меня, чтобы не возникало неудобных вопросов. Получается, я самый неудобный человек на свете. – Она сделала глоток остывшего чая, чтобы привести свои эмоции в порядок. – Адская жизнь в детдоме. Приемные родители, долбанутые религиозные фанатики. А потом улица.

– То есть ты бродяжничала?!

– Целых полгода. Затем жизнь так лихо закрутилась, и я оказалась здесь. Не спрашивай об этом, я сама еще во многом не разобралась. Понимаю, что проблема совсем в другом, но отношения с Владимиром полностью выбили меня из колеи. Он просит прощения и не хочет меня терять, но сегодня… – Настя прерывисто вздохнула. – Я разорвала с ним отношения. И это больно и обидно. – Она вытерла набежавшие слезы.

Подруги сидели в абсолютной тишине, прерываемой стучащими дождевыми каплями по стеклу. На улице окончательно потемнело. Лена молча смотрела, как собеседница ревет из-за своей слабости. В голове она обдумывала завтрашний день.

Мама не сможет присутствовать на школьной линейке. Ее работа выпадала иногда и на праздники, что происходило довольно часто. Лена обижалась, но поделать ничего не могла.

Девушка отставила чашку и внимательно посмотрела на плачущую подругу. В голове возникла идея. Отвернувшись, Лена произнесла:

– Завтра первое число. С самого утра линейка. Мама не сможет побывать на торжественном мероприятии, а мне нужна поддержка. Подруги мои учатся в других школах. Моя находится в четвертом микрорайоне. Ехать туда недолго, успеем.

– Ты предлагаешь мне поехать вместе с тобой? – Елена кивнула. – В качестве кого? Подруги? Знакомой? Или родственницы?

– Твой внешний вид говорит сам за себя, – ехидно ответила девушка.

– Черт! Я не могу выглядеть на линейке как расфуфыренное пугало!

Лена отмахнулась:

– Мама как-то однажды прикупила мне запасную форму, моя пошла по швам, но мне удалось ее каким-то чудом отреставрировать. Так что это не проблема. Прикроем твои татуировки, а все остальное возложим на гены. Ну так что, – она улыбнулась, – ты пойдешь со мной на линейку?

Настя задумалась. Через пару минут она деловито кивнула, принимая приглашение.

1 сентября 1984 года

Я внимательно взглянула на свое отражение. Зеркало показывало хрупкую девушку в черном платье, расшитое белыми кружевными лентами. Наряд закрывал все татуировки. Длинные красные волосы собраны в хвост, что мог волнами лежать на левом плече. Полуголые колени закрывали белые гольфы. На ногах красовались черные лакированные туфельки, такие же, как и у Лены. Заплаканное лицо украшала лицемерная улыбка. Руки заботливо держали букет из живых цветов. Они медленно умирали, пожираемые прикосновениями мрака.

Елена собрала портфель и выставила меня на порог, а сама отсутствовала. Я слышала шум воды. Через некоторое время моя новая приятельница появилась – с красивым белым бантом на макушке.

Мы вышли из квартиры. Лена прикрыла дверь, засунула ключ под коврик. В полном молчании дошли до лифта. Нас встретили такие же разодетые школьники, с огромными букетами и портфелями. Я бросила на них быстрый взгляд. В голове все еще царила не приятнейшая беседа с Владимиром.

Мы с Леной сели в лифт и доехали до первого этажа.

Дорога предстояла трудная – несмотря на первый осенний день по-прежнему царила духота.

Я не смогла спрятаться от любопытствующих взглядов. Пассажиры автобуса, на котором мы с Леной сели, чтобы доехать до нужного места, с большим интересом рассматривали меня и мои алые волосы. Такое ощущение, что в их городе появился инопланетянин. Того и жди, что прижмут к стенке и потребуют рассказать, с какой планеты прилетел.

Это меня страшно разозлило. Почему-то именно сегодня меня бесит абсолютно все: начиная с квартиры новой подруги и заканчивая городом. Уж Припять выносила меня больше всего – я бы предпочла оказаться в аду, чем здесь.

Слащавая атмосфера нехило действовала на нервы. Да, снова Припять-сказка. Только по ту сторону город превратился в загрязненную помойку с тараканами, которые всячески пытаются тебя укусить. Разгневанное лицо приобрело такой же оттенок наравне с волосами – еще немного, и вулкан вспыхнет.

К счастью, мучения закончились.

Новенький советский автобус подкатил к остановке, выпустив дюжину орущих школьников и их родителей. Мы вышли самыми последними. Транспорт, хлопнув дверцами, тут же уехал.

К школе прилегала асфальтированная дорога – именно по ней мы и направились. Еще издалека доносилась приятная музыка и шум людских голосов.

Я напряглась. Толпа всегда приносила мне дичайший дискомфорт. Ощущение, что я нахожусь в полусне, не отпускало. Дрожащими руками несла букет, ощущая дыхание мрака, пожирающего лепестки полумертвых цветов.

Я смотрела только вперед. Нужно выдержать испытание.

Сзади шли юноши. Молодые люди о чем-то громко разговаривали. Спиной я чувствовала их взгляды, но не смела обернуться.

Впереди показалось белоснежное здание. Школа номер один, конечно, выглядело величественно, но здесь все выглядело иначе. Ее фасад был украшен буквами и цифрами. Причем, последовательность их выглядела странноватой – один, два, три и резко восемь. По бокам математические знаки. В самом низу латинские буквы. Все это наводило на пугающие мысли. Необычный декор напугал меня до смерти. Трудно оторвать взгляд от столь незначительной картинки.

Школьный двор заполнился детьми разных возрастов. Шум стал невыносимым. Мы подошли к толпе повзрослевших ребят, державших табличку с надписью “8А”. Девушки ничем не отличались от нас. Такая же школьная форма. Длинные волосы, украшенные белыми бантами. На ногах туфли разных цветов и форм.

С измученной улыбкой я встала в ряд высоких школьниц. Их взгляды говорили о многом. Они удивлены, изумлены, но своими лицемерными улыбками показывали дружелюбие. Мрак, испугавшись живых людей, съежился у ног, словно моля о защите. Что-то странное витало в воздухе. Лена держала меня за локоток. Прикосновение ее пальцев оказались чувственными – они ощущались даже сквозь толстую ткань.