— Позвольте, — заикаясь, начал он, — я совершенно не глуп. Я…

— Вот как у вас обстоит дело с высшим образованием?

Официант выпятил грудь колесом и бросил взгляд на Котэссу, очевидно, пытаясь оказать на неё определённое впечатление. Девушка, поддерживая образ, только презрительно фыркнула, всем своим видом показывая, что подобные официанты у неё на пути встречаются по сотне в час, а самое главное, собой не представляют ну совершенно никакого важного дела — и интереса у неё не вызывают. Шанука это откровенно задело. Как и все амбициозные мужчины, он полагал себя до жути привлекательным — хотя, может быть, тут дело было и не в амбициях, а в его предельной глупости.

— Я, — сообщил Окор, — между прочим, в следующем году заканчиваю бакалаврат в Национальном Университете Магии, учусь на одной из самых престижных специальностей, поэтому…

— Позвольте, это ж вы где-то между третьим и четвёртым курсом? — полюбопытствовал елейным голосом Сагрон. — О, как это мило! А на какой вы специальности?

— Боевая магия, Заклинания! — отчеканил Шанук. — Между прочим, весьма уважаемый факультет, очень высокий конкурс…

— Прелестно, прелестно, — согласно закивал Дэрри. — Вот только, знаете, я сомневаюсь, что вы с третьего курса переберётесь на четвёртый. Понимаете, в чём дело — на той кафедре у меня есть множество знакомых. Насколько я знаю, вы не сдали сессию, верно ведь? И не возражайте! — он махнул рукой. — Я знаю о вас куда больше, чем вы можете себе предположить. Сейчас вы скажете мне, что у вас были срочные дела, у вас дома стряслись страшные проблемы, да и вообще, что я даже представить себе не могу, с какими неприятностями приходится сражаться обыкновенному студенту в наше время. Полно, полно — ведь разве я спорю? Студент — это очень хрупкое и несчастное существо, которому, вне всяких сомнений, нужно постоянно помогать! Нет-нет, не смотрите на меня так, я, между прочим, нынче абсолютно серьёзен! Да что вы говорите? — Шанук молчал. — Так вот, о вашем бакалаврате. Есть на факультете одна сволочь, зовут Сагрон Дэрри, доцент. Выскочка ещё тот. Так вот, увы, полагаю, он всё-таки не согласится поставить вам, Шанук, даже тройку, если вы не пройдёте повторный курс у него, а самое главное, не сдадите все лабораторные работы. Уникальные лабораторные работы, а не одолженные у ваших, несомненно, глупых на фоне великолепного Окора студентов. Ведь я прав?

Парень отступил.

— Вы не можете поручиться за чужого человека…

— За чужого? Разумеется! — кивнул Сагрон. — Но вот есть одна беда. Эта самая сволочь, этот доцент мне безумно хорошо знаком. Вот, староста группы — вашей, Шанук, группы, подтвердит. Скажите-ка мне, милая Котэсса, я сволочь?

— Ещё какая, — уверенно кивнула девушка. — Но есть ещё одна беда. Увы, но Шанук слишком недостижим для нас, глупых студентов группы, что недооценивают его в своей ограниченности. Потому мы даже не сможем помочь ему делом — разве что только добрым словом. Не сможем, к моему огромному сожалению, — она скрестила руки на груди, — одолжить ни единой строчки из практических занятий. Ведь, несомненно, он может сделать всё это в разы лучше!

Казалось, до Окора только сейчас дошло, что над ним издеваются. Он помрачнел, гордо вскинул голову и отступил на несколько шагов назад.

— Это жестоко и по меньшей мере бесчеловечно! — воскликнул он.

Но Сагрон только отмахнулся от него и наконец-то обратил внимание на поданные им блюда.

— Угощайся, — обратился он к Котэссе. — Ах да! — он повернулся к уходившему Шануку. — Молодой человек, если вы желаете иметь возможность хотя бы с повторным курсом получить свою тройку, советую рассчитать всё это как маленькое изъятие из зарплаты.

— Коррупция! — прошипел Орок, но, кажется, на него даже никто не обратил внимания. Половина официантов едва-едва сдерживала смех, вторая половина, узрев преподавателя, осознав наконец-то, чем опознание могло им грозить, скрылась где-то на кухне — и уже оттуда донёсся громкий хохот, показывающий, насколько сильно пострадал несчастный Шанук и как низко пал он в глазах своих коллег и собратьев.

…Еда оказалась вкусной — и развеселившаяся к концу обеда Котэсса даже не говорила уже о том, что хотела бы оплатить всё сама. Шанук, правда, так и не рискнул принести счёт. Сагрон не настаивал. В конце концов, если кто-то жаждет заняться благотворительностью, то почему бы не позволить сделать ему это? Мужчина, к примеру, не имел совершенно ничего против, справедливо полагая, что желание человека — закон нерушимый.

Когда наконец-то с обедом было покончено, Котэссе искренне хотелось ускользнуть куда подальше от Сагрона, но — она всё же не стала спорить и согласилась на прогулку. Да, ей ещё надо было перебраться в новую комнату, но там, по словам коменданта, ещё несколько дней шёл ремонт. Она уже записала имя-фамилию студентки Арко в соответствующую колонку напротив освободившегося места, ключи даже дала, но дышать краской — зачем?

Поэтому девушка и не спорила, когда мужчина предложил эти несколько дней провести у него в свободной комнате. А почему нет? Зачем девушка, молодая, работающая практически на износ, должна страдать.

Не возражала она и тогда, когда Сагрон, подав ей руку, предложил отправиться в парк.

Погода была просто замечательной. Первые летние двадцатки отличались особенно жаркими днями, но сейчас, когда уже вечерело, становилось легче дышать. В парку было очень зелено — и в этих вспышках яркости и в тот же миг невообразимого спокойствия можно было наконец-то надышаться кислородом.

Котэсса не отпихивала и руку Сагрона — он взял её под локоть и повёл по своим любимым уголкам парка.

— Удивительно, — промолвила она, — я уже три года учусь в столице, но никогда не бывала на этих дорожках. Даже не заходила в сторону от центральной аллеи дальше, чем на несколько метров. Мне всё некогда было, летом я уезжала…

— Жаль, — улыбнулся Дэрри, — ты многое потеряла. Но если остаться в столице, то можно ещё вполне успеть обрести всё это вновь. Или ты хочешь к своим родителям, откуда вы там?

— Из маленького городка, там, ближе к югу, — вздохнула Котэсса. — Они живут сейчас очень бедно. И я должна была помогать им, находясь рядом, но, поскольку не могу, хотя бы на расстоянии…

Сагрон вздохнул.

— Мои родители тоже далеко, тоже не самые богатые, но я зарабатываю немало, дом мне выделяет университет совершенно бесплатно — потому и посылаю им, сколько могу. Но не всё же. А я ведь мужчина, а не хрупкая слабая девушка, которой надо обеспечивать себя саму.

— Я не хрупкая и не слабая!

Мужчина только вздохнул в ответ на упрямое заявление, но спорить не стал. Он даже не ответил — некоторое время тишину заполнял исключительно хруст гравия под ногами и пение птиц где-то там, высоко-высоко.

Казалось, деревья специально переплетали ветви кроны, пытаясь создать купол над головами, не пропустить ни единого лишнего звука. Концентрированная, наполненная смыслом тишина позволяла дышать всё свободнее и свободнее.