– Сейчас разбужу.

Если голос Станиславыча был таким же сухим и деловитым, как в разгар рабочего дня, то Аркадий Ильич толком не проснулся, голос его был сонным и недовольным.

– Ну, что у тебя?

– Аркадий Ильич, срочно надо поговорить. Дело не терпит.

– Ладно. Спускайся, машина за тобой будет через пять минут.

Действительно, не успел Никита выйти из подъезда, как к нему уже подрулила неприметная темная иномарка. Как она успела так быстро доехать, Никита себе не представлял. Возможно, у Михайлова была целая сеть подвижных групп и он просто прислал ближайшую? Как бы там ни было, дверца машины распахнулась, и молчаливый молодой водитель за полчаса по пустому ночному шоссе домчал его до дачи в Юкках.

Эту дачу, скорее всего, можно было бы назвать крепостью: высоченный бетонный забор с колючей проволокой по верху, телекамеры на каждом углу и даже вышка с часовым… Никита с сомнением разглядел на вышке что-то вроде пулемета.

Ворота распахнулись, машину тщательно проверили – хоть и своя, но могли по пути что-нибудь подложить – и Никиту высадили у входа в главное здание (кроме этого здания, за забором были еще и домик для охраны, который в любом другом месте сошел бы за роскошный коттедж, и отдельное низкое строение со спортзалом и баней, и еще какие-то хозяйственные постройки).

При входе Никиту снова обыскали, и тогда уж он попал в лапы к Васеньке.

Васенька – такой же человек-легенда, как Станиславыч, – был постоянным, незаменимым и непревзойденным телохранителем Михайлова. Он обитал в холле, который по-простецки именовал предбанником. Там, в укрытом от посторонних глаз уголочке, он и спал, если, конечно, он когда-нибудь спал, потому что никто из михайловского окружения спящим его никогда не видел. Там он и ел, смотрел одним глазом телевизор – исключительно передачи про животных, для него даже подключили специальную спутниковую программу. Но что бы он ни делал – ел, спал или смотрел телевизор, – он делал это одним глазом, точнее, вполглаза, при этом двести процентов его внимания были всегда направлены на окружающий мир и искали в нем угрозу. Мимо Васеньки не смогла бы и муха пролететь.

Старый матерый уголовник, он казался постороннему человеку неуклюжим, полусонным, неповоротливым, но тот, кто хоть раз видел Васеньку в деле, запомнил это навсегда. При любом намеке на угрозу Васенька распрямлялся, как туго сжатая пружина, и плохо приходилось тому, кто оказывался у него на пути. Люди рассказывали, как Васенька в свое время, вооруженный одним лишь финским ножом, уложил четверых профессиональных убийц, подосланных к Михайлову тамбовскими.

Васенька Никиту Шувалова хорошо знал, но тем не менее, когда Никита вошел в предбанник, старый бандит нарочно не спеша проковылял к нему из своего уголочка, всячески изображая старческую немощь, и старательно обшарил его – уже в третий раз за последнее время. Никита, зная, что такой ритуал неизбежен, стоял не шелохнувшись. Васенька закончил обыск и слегка шлепнул Никиту по спине:

– Иди, паря.

И Никита Шувалов, вице-губернатор второй столицы, а назавтра, возможно, и вице-премьер, трижды обысканный, претерпевший ряд мелких унижений был наконец допущен к Хозяину. Он вошел в кабинет, как всегда робея, как школьник перед экзаменатором. Ему действительно казалось, что перед Аркадием Ильичом он всегда сдает экзамен. Экзамен на нужность. Пока он нужен этому человеку, он будет процветать, он будет получать деньги на нужды своей политической борьбы, на подкуп необходимых людей, на оплату нужных статей в газетах и нужных телепередач, да просто на жизнь, на Ольгины капризы и тряпки. Пока он нужен этому человеку, он будет жить. А когда Аркадий Ильич сочтет его больше не нужным – об этом Никита не хотел даже и думать.

Он вошел в кабинет.

Аркадий Ильич сидел за своим столом черного дерева, инкрустированным перламутром и черепахой, задумчиво глядя на шахматную доску. О том, что его подняли ночью из постели, говорили только чуть более четкие, чем обычно, мешки под глазами да бордовая домашняя шелковая куртка. Каждый, кто увидел бы сейчас этого пожилого усталого человека с сильно поредевшими седыми волосами, старика за шахматной доской, подумал бы, что это старый профессор, филателист или нумизмат, безобидный интеллигент, по вечерам читающий Пруста в оригинале. Никому и в голову не пришло бы, что старик – главарь грозной криминальной группировки, подмявшей под себя нефтяной бизнес и грузоперевозки, связь и жилищное строительство, рэкет и производство водки. Группировки, запустившей свои щупальца в финансы и политику, контролирующей добрый десяток банков, оплачивающей избирательные кампании доброго десятка депутатов разного уровня, содержащей целую маленькую, но прекрасно вооруженную армию.

Аркадий Ильич поднял на Никиту свои глаза усталого интеллигента, покрасневшие от недосыпа, и негромко сказал.

– Здравствуйте, Никита. Что вам не спится? – И жестом предложил ему сесть.

Никита сел в предложенное кресло и, снова чувствуя себя студентом на экзамене, как можно более кратко и четко описал Аркадию Ильичу события сегодняшней ночи, как он их понимал.

Когда он рассказывал о том, как Ольга поменялась одеждой с сестрой и скрылась от телохранителя, Аркадий Ильич насмешливо хмыкнул, подробный рассказ о телефонном звонке шантажистов и их требованиях к Никите на его новом посту слушал с предельным вниманием и даже попросил повторить.

Когда Никита закончил, Аркадий Ильич уставился на шахматную доску и заговорил:

– Видите, Никита, эта позиция с первого взгляда кажется выигрышной для белых, их фигуры активнее, они удачнее размещены на флангах, да и некоторое численное преимущество имеет место. Но вот какой ход могут сделать черные, – он переставил слона так, чтобы белый конь смог сделать «вилку», – казалось бы, это еще больше ухудшит положение черных. Они явно проигрывают, теряют слона и дают белым возможность еще дальше проникнуть в свою оборону… – Аркадий Ильич сделал еще два хода. – Казалось бы, положение черных становится совершенно безнадежным. Однако у них был глубокий стратегический замысел. Они заманили белых в ловушку, и теперь капкан захлопнулся. – Он сделал еще два хода и удовлетворенно провозгласил: – Шах и мат! Жаль, Никита, что вы не играете в шахматы. Это так замечательно оттачивает интеллект! То, что я сейчас перед вами разыграл, – четвертая партия знаменитого матча Алехин – Касабланка. И эта партия учит нас тому, как нам следует использовать сложившуюся ситуацию. Я очень рад, Никита. Я недаром поверил в вас и вложил в вас деньги. Сегодня мои инвестиции принесут дивиденды. Конечно, в том, что сегодня ночью похитили вашу жену, нет вашей заслуги, но вы верно поняли важность происходящего и правильно себя повели. Противник принял нашу невольную жертву – простите, вашу жену, точнее, свояченицу. Теперь настал мой черед действовать. Самое важное из того, что вы мне рассказали, – это перечень их требований. Считая, что вы у них в руках и не посмеете ни к кому обратиться за помощью, они раскрылись перед вами. Они назвали тех людей и те организации, чьи интересы считают своими, – и тем самым открыли нам свои связи, структуру и сферу своих интересов. Теперь я знаю, кто за всем этим стоит, кто заказывает музыку… Генерал Игнатов! Я давно подозревал о его связях с левыми террористическими группами, теперь мне все стало ясно… Простите, Никита, я плохой хозяин. Вы не откажетесь от чашечки кофе?