Мартини наблюдал, что происходит. Полицейских было только двое. Один стоял на проезжей части и жезлом указывал автомобилям подъехать. Второй, тот, с которым он только что говорил, сел в машину и диктовал данные документов по радио. Сквозь заднее стекло Мартини хорошо его видел. Но прошло время, и он начал спрашивать себя, с чего этот полицейский так долго возится. Может, просто показалось и они со всеми остановленными машинами долго возились, но в нем зародилось подозрение, что что-то пошло не так.

Наконец полицейский вылез из патрульной машины и вернулся к нему:

– Синьор Мартини, прошу вас следовать за нами.

– А что случилось? – спросил он, может быть, с излишней тревогой.

– Простая формальность, она займет всего несколько минут, – вежливо ответил полицейский.

Его сопроводили в местное полицейское отделение и оставили дожидаться в помещении, похожем на архив. Кроме каталогов и папок, расставленных по шкафам, в комнате чего только не было: старые компьютеры, лампочки, канцелярские принадлежности и даже чучело сокола.

Возле стола стояли два стула. Учитель разглядывал свободное место напротив себя и гадал, кто явится его занять. Прошло уже минут сорок, как его сюда привели, а никто пока не появился. Тишина и запах пыли действовали на нервы.

Вдруг дверь распахнулась и вошел человек лет тридцати, в пиджаке и при галстуке. В руке он держал техталон внедорожника и водительские права. Он улыбнулся вполне доброжелательно:

– Прошу меня извинить, что заставил вас ждать. Я агент Борги.

Мартини пожал протянутую руку и, при таком вежливом обращении, немного расслабился.

– Ничего страшного.

Борги уселся на свободный стул и положил документы на стол, пробежав их глазами, словно видел впервые.

– Итак, синьор… Мартини, – сказал он, прочитав имя.

Агент, конечно, знал, как его зовут, а притворялся, чтобы дать понять: бояться нечего. Так решил про себя учитель.

– Да, это я, – подтвердил он.

– Предвижу, что вы спросите, почему вас остановили. Мы производим выборочный контроль, закончим через несколько минут.

– Это из-за пропавшей девочки?

– А вы ее знали?

– Она ровесница моей дочери и учится в школе, где я преподаю. Но, честно говоря, я ее не припоминаю.

Молодой полицейский помолчал, и у Мартини создалось впечатление, что его внимательно изучают. Борги снова заговорил, все тем же дружеским тоном.

– Как въедливый мент, я задам вам всего один вопрос, – сказал он с улыбкой. – Где вы были двадцать третьего декабря в девятнадцать часов?

– В горах, – с готовностью ответил тот. – Я там пробыл несколько часов и вернулся к ужину.

– Вы скалолаз?

– Нет, я занимаюсь трекингом.

Борги одобрительно хмыкнул:

– Вот это да! А в какой зоне вы были двадцать третьего?

– Я на малой скорости поднялся на самый верх, а потом пошел по восточному склону.

– С вами кто-нибудь был? Друг или знакомый?

– Нет, никого. Я люблю путешествовать один.

– Ну, может быть, вас кто-нибудь видел, какой-нибудь турист, грибник или еще кто-нибудь, кто мог бы подтвердить, где вы были…

Мартини подумал и сказал:

– Нет, кажется, мне никто не попался навстречу.

Борги помолчал.

– А что у вас с рукой?

Мартини взглянул на завязанную левую руку, словно уже о ней позабыл:

– Я упал как раз в тот день. Поскользнулся на склоне и инстинктивно схватился за острую ветку, торчавшую из земли. Рана очень плохо заживает.

Борги снова внимательно на него посмотрел. Мартини ощутил неловкость. Агент еще раз улыбнулся:

– Ну, вот и хорошо, мы закончили.

Он протянул учителю документы.

Мартини удивился:

– И это все?

– Я же вам сказал, что мы справимся за несколько минут.

Полицейский встал с места, за ним поднялся Мартини. Они пожали друг другу руки.

– Спасибо, что уделили нам время.

В этот вечер Клеа приготовила на ужин жареную курицу с картошкой, любимое семейное блюдо. Когда у них что-то не клеилось или хотелось себя за что-то вознаградить, семейство Мартини садилось за стол, где аппетитно дымилась курочка.

Лорис не знал, почему жена выбрала именно это блюдо, может быть, хотела отметить наступивший мир в отношениях с Моникой. Он не стал ей рассказывать, что случилось в новогоднюю ночь, надеялся, что дочь объяснит все сама. Но у той не хватило мужества, однако чувство вины способствовало сближению с матерью.

За ужином в доме царила совсем другая атмосфера. Наконец завязался веселый разговор. Предметом насмешек стали соседи. Клеа и Моника без устали болтали и смеялись над Одевисами. Вот и хорошо, думал Мартини. Так никто не заметит, что он почему-то молчит.

Выйдя из полицейского отделения, он расслабился и поехал домой. Но шли часы, и у него в голове стали появляться странные вопросы. Почему его так быстро отпустили? Надо ли доверять вежливой любезности агента Борги? Может, они его в чем-то подозревают, потому что у него нет алиби?

После ужина он попробовал заняться проверкой тетрадей, но мысли были заняты другим. Перед одиннадцатью он отправился в постель, зная, что заснуть не удастся долго.

– Все будет хорошо, – твердил он, залезая под одеяло.

Да, все будет хорошо.

– Вы скалолаз?

– Нет, я занимаюсь трекингом.

– Вот это да! А в какой зоне вы были двадцать третьего?

– Я на малой скорости поднялся на самый верх, а потом пошел по восточному склону.

– С вами кто-нибудь был? Друг или знакомый?

– Нет, никого. Я люблю путешествовать один.

– Ну, может быть, вас кто-нибудь видел, какой-нибудь турист, грибник или еще кто-нибудь, кто мог бы подтвердить, где вы были…

– Нет, кажется, мне никто не попался навстречу.

– А что у вас с рукой?

Фогель остановил видеозапись допроса. На экране осталось лицо учителя крупным планом. Спецагент повернулся к Борги и прокурору.

– Алиби нет и поранена рука! – торжествующе констатировал он.

– Но у этого человека незапятнанное прошлое, ни одного намека на то, что он способен на насилие, – возразила Майер.

Просмотрев все видеозаписи Маттиа, Фогель уверился в том, что мальчишка действительно навел их на тот след, который они искали. Маттиа был его главным свидетелем. Его вместе с матерью увезли в безопасное место.