Сверкало снаружи. Вокруг дома метались какие-то темные тени, и вспышки исходили от них. Они выглядели странно, как марсиане, и от них веяло угрозой.

Это были фоторепортеры.

Ночью фургоны разных телеканалов заполонили улицу перед домом Мартини. Кто приехал раньше, тому достались лучшие места и лучшая точка съемки, с которой был виден небольшой тихий дом, теперь обреченный на круглосуточную телевизионную круговерть.

Рядом со съемочными группами, фотографами и хроникерами толпились любопытные, правда их полиция отделила временным ограждением, чтобы не нарушать безопасную зону. Около девяти утра Мартини выглянул в окно и понял, что никакие ограждения не смогут защитить ни его, ни его семью, если толпа решит устроить самосуд.

Ночь прошла тяжело. Никто не сомкнул глаз. Незадолго до рассвета Моника просто свалилась от усталости, а Клеа замкнулась в страдальческом молчании. Выносить все это Мартини не мог. Надо было что-то делать.

– Борги сказал, что они сюда явятся, но я не намерен долго ждать, – сказал он жене. – Я ничего такого не сделал, и у них нет ничего, чтобы доказать обратное, иначе они давно бы меня арестовали. Как ты считаешь?

Клеа поразмыслила над его словами, и к ней частично вернулась уверенность.

– Да, тебе надо пойти к ним и разъяснить твою позицию.

Мартини побрился и надел свой лучший костюм и галстук, чтобы выйти из дому, показав себя тем человеком, каким его все знали: порядочным и достойным уважения. Как только он шагнул за порог, на него обрушился шквал фотовспышек. Снимали изо всех углов, это было похоже на бомбардировку. Учитель загородил лицо рукой, но исключительно для того, чтобы окончательно не ослепнуть. Он пошел к внедорожнику, но передумал. После истории с любительским видео не стоило лишний раз давать повод связать себя с этой машиной. И он решил пойти пешком.

Полицейский увидел, как он сошел с крыльца, и крикнул:

– Синьор Мартини, может, вам лучше остаться дома?

Это не был приказ, просто совет не показываться толпе, которая может быть опасна.

Мартини не обратил внимания и двинулся через заграждение. На него тут же налетели операторы и журналисты с микрофонами.

– Почему ваша машина так часто маячила в тех местах, где появлялась девочка?

– Вы были знакомы с Анной Лу? Вы за ней следили?

– Полиция вас вызывала для допроса?

– Как по-вашему, девочку убили?

Учитель молча попытался пройти дальше по улице, но пройти ему не дали. Толпа начала гудеть. Слышать всех оскорблений в свой адрес он не мог, но лица тех, кто был ближе к нему, выражали откровенную ярость. Они пока не подходили близко, но намерения их были очевидны. Когда в него что-то метнули, он даже не успел сообразить, что это было. Только услышал, как что-то глухо стукнуло по асфальту совсем близко от него. И тут же бросок провокатора, который спрятался в толпе, с успехом повторили. В него полетели жестянки из-под пива и мелкие деньги. Хроникеры испугались, что им тоже достанется, и отскочили назад, освободив пространство вокруг учителя и тем самым сделав из него прекрасную мишень.

Мартини поднял руки, пытаясь загородиться, но это было бесполезно. Полиция даже не пробовала сдержать ярость толпы. И в этот момент послышался визг тормозов. Мартини низко наклонился, чтобы дождь летящих в него предметов его не поранил, но на секунду поднял голову, и одного беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что рядом с ним затормозил «мерседес» с тонированными стеклами. Задняя дверца распахнулась, и какой-то человек в элегантном костюме в белую полоску протянул ему руку.

– Садитесь! – раздался громкий голос.

Мартини не знал, кто это, но у него не было другого выхода, кроме как принять приглашение. Он сел в машину, и она быстро тронулась с места, спасая его от верного самосуда.

Прежде всего изящно одетый человек протянул ему пачку бумажных носовых платков:

– Вытритесь, синьор учитель. – Потом обратился к своему водителю: – Отвези нас куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить.

Мартини обнаружил, что его одежда вся в какой-то желтоватой массе, и по запаху определил, что это горчица.

– Чем только в меня не кидали…

– Нельзя вот так выходить к толпе, это ее только провоцирует, разве вы не понимаете?

– А что я должен был делать? – спросил разъяренный учитель.

– Ну, например, довериться мне.

Он рассмеялся, протянул руку и представился:

– Адвокат Джорджо Леви.

Мартини с подозрением его оглядел:

– Вы нездешний.

Тот снова рассмеялся басовитым искренним смехом:

– Конечно нет, – и продолжил, сразу посерьезнев: – Разве вы не знали, что подозрение распространяется в обществе со скоростью эпидемии? Достаточно самой малости – и заразу уже не остановишь. Людям не нужна справедливость, им нужен виновный. Чтобы дать имя собственному страху, чтобы чувствовать себя в безопасности. Чтобы и дальше пребывать в иллюзии, что все образуется, что выход есть всегда.

– Но тогда я должен разоблачить и СМИ, и полицию, должен сделать заявление, – с убежденностью сказал Мартини.

– Не советую, – сурово произнес адвокат.

– Но что же мне тогда делать?

– Ничего, – последовал сухой ответ.

– То есть я должен позволить над собой издеваться и никак не реагировать?

Учитель был возмущен и явно не доверял адвокату.

– Эта битва проиграна, и драться сейчас не имеет смысла. Отдайте себе отчет, что тем лучше. А нам, напротив, надо сосредоточить усилия на вашем имидже честного человека, прекрасного мужа и отца семейства.

– Но с экранов телевизоров говорят, что я около месяца следил за девочкой, перед тем как она пропала. Это же абсурд!

– Не вы, – уточнил адвокат, – а ваша машина ездила за девочкой. И впредь следите за тем, какие слова вы употребляете, учитель: в тех любительских фильмах в глубине кадра виден только ваш внедорожник.

– Однако журналисты говорят, что эти фильмы снимал один из моих учеников.

– Его зовут Маттиа, – разъяснил Леви.

Мартини удивился.

– Давайте считать эти фильмы досадным совпадением, – продолжал адвокат. – Вы с Анной Лу живете в одном городке, и совпадение вполне могло иметь место. Но я хочу предостеречь вас от другого…

«Мерседес» остановился. Из окна Мартини узнал ту самую площадку за кладбищем, куда молодежь уезжала заниматься любовью или покурить марихуану.

– Сыщика, который устроил на вас охоту, зовут Фогель. – Это имя адвокат произнес обеспокоенно. – Я бы не причислял его к следователям первой категории и даже сыщиком бы не назвал. Он некомпетентен в криминологии, и его не интересуют такие вещи, как анализ ДНК или другие доказательства, добытые научным путем. Он из тех, кто для достижения результатов привлекает средства массовой информации.