— Рассказывай всё, что знаешь. С самого начала: что она делала, что говорила. Слово в слово. Для меня это очень важно, — подчеркнул он.

Служанка наморщила лоб:

— Она пришла… Поднялась сюда… Велела принести сумку и собрать еды на два дня.

— Ничего не показалось странным?

Горничная задумалась.

— Велела взять стул из холла и нести сюда.

— Что в этом странного?

— Не знаю. Мне так показалось. Вот он, — указала она на стул у двери. — Здесь есть такие же стулья, и его она не трогала.

Мартин подошёл к нему, ухватил за спинку, с силой качнул — крепкий.

— Что ещё?

— Больше ничего, милорд.

— Ты выносила багаж?

— Да, милорд.

— Миледи была одна или её ждали у ворот?

— На той стороне дороги её ждал кэб.

— Номер запомнила?

— Номера не было, милорд.

— Дальше.

— Когда я ставила корзину и сумку, в кэбе сидел мальчик, который принёс записку лорду Хардингу.

Граф уже оценил хитрый ход виконтессы. Оставшись без вещей, которые пришлось бросить на вокзале, она не растерялась и без промедления решила вопрос с одеждой. Выманить Стэнли из дома, как, впрочем, и любого другого мужчину, оказалось несложно.

— Что ещё?

— Экипаж леди Линтон стоял поодаль, — сообщила горничная. — Он поехал следом за кэбом.

Мартин удивился:

— Ты уверена, что экипаж был графини?

— Я видела, как он разворачивался, а леди Линтон пришла, когда леди Хардинг выходила. Леди сильно повздорили.

Мужчина насторожился. Графиня ничего ему не рассказывала о встрече с Шэйлой. В тот вечер пятницы они должны были поехать в оперу. На следующий день, вопреки его ожиданию, Мариам не капризничала и была необычайно благодушна.

— Повздорили? — уточнил он. — О чём они говорили?

Горничная помедлила и ответила:

— Я не слышала. Была в кухне, милорд, и вышла, когда меня позвала миледи.

Мартин усмехнулся:

— Откуда же ты знаешь, что леди повздорили?

Служанка опустила голову и шумно втянула воздух носом:

— Я слышала повышенные голоса.

— Из кухни не слышно, что происходит в холле, — заметил он. — Говори всё, что слышала. Тебе за это ничего не будет.

Она метнула опасливый взгляд в хозяина и глухо заговорила:

— Приехала леди Линтон и намеревалась дождаться вас в доме, а леди Хардинг ей не позволила. Сказала, что недопустимо оставаться одной в доме… холостого мужчины в его отсутствие.

Она замолчала, и граф, не повышая голоса, поторопил её:

— Что было дальше?

— Леди Линтон сказала, что не нуждается в советах женщины… — горничная будто споткнулась и замолчала. Густо покраснев, тяжело вздохнула.

Мартин нахмурился:

— Не бойся, говори всё без утайки.

— Леди Линтон назвала миледи низкой женщиной. На что та ответила, что графиня не должна так говорить, что она… Здесь я не совсем поняла, милорд. Леди Хардинг помянула палку о двух концах и сослалась на Евангелие от Марка. Что-то говорила о том, что нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. Леди Линтон разозлилась и сказала, чтобы миледи ушла… навсегда. Леди Хардинг её выпроводила и позвала меня. Всё, милорд.

— Мальчишку в кэбе сможешь описать?

— Обычный мальчик, — задумчиво протянула она. — Лет десяти. Ничего примечательного.

Мартин долго смотрел на закрывшуюся за горничной дверь. Почему Мариам не рассказала ему о встрече с Шэйлой? Проследила ли она за ней и от кого узнала о размолвке между супругами? Насколько он знал, она в те дни не виделась со Стэнли, да и из Лондона не выезжала.

Предстояло это выяснить у самой графини.

Граф забрал групповой портрет. Он спросит у сына, знакома ли ему изображённая на нём женщина. Посещая множественные приёмы, виконт мог её видеть. Если она живёт в Лондоне, Шэйла наверняка поехала к ней. Возможно, визит к леди Стакей прольёт свет на личность незнакомки. Мать должна знать всех подруг своей дочери. Также стоит спросить о ней Саманту и Джеймса. Также следует показать его мистеру Ларкинзу. Пусть займётся поиском и этой женщины.

***

Ещё не проснувшись, Ольга услышала незабываемый божественный запах. Она помнила его из детства.

Оладьи с мёдом, — улыбнулась она и сладко потянулась.

В окно заглядывало солнце, обещая ещё один погожий день.

Спустившись в кухню, она застала Эшли у плиты. Ольга не ошиблась: большая горка оладий возвышалась на блюде, а глубокая фаянсовая мисочка с голубыми незабудками и золотистой каёмкой была до краёв наполнена ароматным янтарным мёдом. Пахло кипячёным молоком. Из-под белого полотенца виднелись круглый ржаной хлеб и длинная плетёная булка с жёлто-коричневой корочкой, усеянной маком.

— Сбегала на рынок, — опередила её вопрос Эшли и виновато улыбнулась: — Мисс Табби, простите мне вчерашнюю излишнюю болтливость. Вино развязывает не только язык, но и лишает разума.

— Хотите сказать, что всё, о чём мы говорили, следует забыть? — разочарованно произнесла Ольга, наливая молоко в кружку. — А как же наши планы? Было так приятно осознать, что что-то изменится в лучшую сторону. Может быть, стоит обо всём поговорить ещё раз и более обстоятельно?

— Как пожелаете, мисс Табби, — засветилась от удовольствия Эшли. — Я сделаю всё, что вы скажете. Поеду туда, куда вы укажете, и всё разузнаю о том баронете. Завтра пойду и уточню насчёт комнаты. Схожу к… — она замялась, но имени так не произнесла, — и поговорю с ним, чтобы вы смогли покинуть Британию.

Ольга была тронута отзывчивостью женщины до глубины души:

— Эшли, мне бы очень хотелось, чтобы и ваша жизнь с Ньютом тоже изменилась в лучшую сторону. Если вы согласитесь, то мы могли бы уехать вместе. Если, конечно, вас здесь ничего не держит.

Женщина всплеснула руками и застыла с расширенными глазами на покрасневшем от возбуждения лице.

— Оладьи, — напомнила ей Ольга, кивнув на шипящую, плюющуюся маслом сковороду.

Эшли подхватилась и отвернулась к плите.

— Ньют ещё спит? — глянула Ольга на часы. Полвосьмого — самое время завтракать.

— О, — обернулась та и вскинула брови. — Ньют давно продаёт газеты на своём месте у арки.

Ольга осеклась. Они говорили о многом, а вот о месте мальчика в свете грядущих перемен не говорили.

— Ему надо учиться, — сказала она. — Образование важно для создания прочной основы в жизни.