— Вы уж меня извините. Я была на собрании и еще там хотела подойти к вам и поговорить кое о чем, но там было так много народу. — Шарлотта совсем смутилась, покраснела и опустила голову. — Вы сказали, что к вам можно обращаться в любое время, но я на самом деле не собиралась приходить вот так, сразу. Извините, пожалуйста.

— Слушай, пришла так пришла, — сказала Эшли. Она улыбнулась Шарлотте так, как взрослые улыбаются потерявшемуся плачущему ребенку. — Как тебя зовут-то?

Шарлотта назвалась, переступила порог, и как только за ней захлопнулась дверь, начала сбивчиво и путано объяснять, насколько важным и полезным было для нее прошедшее собрание, сколько она там всего нужного узнала. При этом она сразу же обратила внимание на царивший в комнате беспорядок. Естественно, ассистент-воспитатель жила в комнате одна… Единственная кровать была не заправлена, а по всему полу валялись одежда и даже белье, включая маленькие трусики-стринги, явно не вынутые из шкафа, а снятые с того места на теле их владелицы, которое они были призваны если не прикрывать, то по крайней мере подчеркивать.

— Но у меня есть еще один вопрос помимо тех, о которых вы говорили…

Добравшись наконец до сути своего обращения к Эшли Дауне как к представительнице администрации университета, она поняла, что ей не удастся сформулировать в словах то, что ее так волнует.

— Ну проходи же, садись, — сказала Эшли и, придвинув Шарлотте стул, сама присела на край неубранной кровати.

Шарлотта собралась с мыслями и наконец заставила себя сказать:

— Вы совсем ничего не сказали о том, что касается правил жизни в совмещенном общежитии. То есть вы говорили, но одну вещь я так и не поняла… — Ей вновь не хватило слов.

Ассистент-воспитатель смотрела на гостью как на шестилетнего ребенка. Наклонившись, она негромко задала наводящий вопрос:

— Ты имеешь в виду… секс?

Шарлотта и сама чувствовала себя как тот самый потерявшийся шестилетний ребенок, с плачем зовущий маму.

— Да.

Эшли наклонилась еще ближе, положила руки на колени и сцепила пальцы.

— Ты сама-то откуда?

— Из Спарты. Это в Северной Каролине.

— Из Спарты, говоришь, в Северной Каролине? Ну и что, большой город — эта твоя Спарта?

— Примерно девятьсот человек, — ответила Шарлотта. — Это довольно высоко в горах, — зачем-то пояснила она. Чем именно эта географическая информация могла быть полезна в разговоре с Эшли Даунс, Шарлотта не могла бы объяснить даже самой себе.

Эшли на мгновение отвела глаза и задумалась, а потом сказала:

— Хорошо, давай я тебе объясню. Да, у нас совмещенное общежитие, и секс не находится под запретом в совмещенных общежитиях здесь, в Дьюпонте. Ты, кстати, на каком этаже?

— На пятом.

— Хорошо. Общежитие совмещенное, но это вовсе не означает, что мальчики будут бегать по коридору и прыгать в постели к девочкам. Это касается ребят как с твоего этажа, так и из других частей Эджертона. По крайней мере, предполагается, что такого не должно быть. Понимаешь, официального правила на этот счет нет, запретить вам заниматься сексом никто не имеет права, но помимо официальных правил есть еще и неписаные. Здесь, в Дьюпонте, считается дурным тоном, да что там — просто жлобством спать с кем-нибудь из своего же общежития. Для этого даже есть особый термин: «общажный инцест».

— Какой-какой инцест?

— Общажный. Ну, в том смысле, что спать с кем-то из соседей по общежитию — все равно что с близким родственником. Если хочешь знать, в конце первого курса каждый студент, проживший год в Эджертоне, получает специальную футболку со списком всяких смешных и дурацких ситуаций, которые произошли в нашем общежитии за этот учебный год. В прошлом году там была такая строчка: «Общажный инцест: три случая». Понимаешь, три случая на двести студентов. Так что, как видишь, это дело здесь совсем не приветствуется.

Шарлотта чувствовала, что теперь выглядит как тот самый шестилетний потерявшийся ребенок, который наконец перестал плакать и заулыбался, но ничего не могла с собой поделать. Она улыбалась, кивала и выражала благодарность и извинения за то, что отняла время у мисс Эшли Даунс и отвлекла ее от дел в первый же вечер пребывания в университете.

Шарлотта встала и повернулась к дверям. Эшли тоже поднялась и, обняв ее за плечи, спросила:

— Извини, как ты сказала, тебя зовут?

— Шарлотта Симмонс.

— Ну так вот, Шарлотта, что я тебе скажу. Это тебе, конечно, не Спарта в Северной Каролине, но все-таки не думай, что тут Содом и Гоморра.

В половине девятого вечера, сидя в своей комнате номер 516, Шарлотта чувствовала себя усталой, как никогда в жизни. Сегодня она была на ногах с трех утра, и притом весь день на нервах. Встреча главного управляющего бостонской страховой компании «Мэзер» и его супруга Валери с почти безработными Билли и Лизбет из дома 1709 по Каунти-роуд, Спарта, не прошла даром. При одном воспоминании о встрече и совместном обеде двух семейств Шарлотту начинала бить мелкая дрожь. Это знакомство и, с позволения сказать, беседа вытянули из нее все силы. В общем, девушка решила принять душ, забраться в постель, почитать немного и спать.

Вдруг все у нее внутри оборвалось. О Господи… принять душ? Что, в совмещенной ванной комнате? Сама мысль об этом казалась Шарлотте убийственной, но выбора не было. Она переоделась в пижаму, тапочки, натянула халат из искусственной фланели в шотландскую клетку, достала пластиковую сумку с банными принадлежностями, взяла полотенце и, сжав зубы, вышла в коридор. Слава Богу, здесь все было тихо. По дороге она поздоровалась с двумя однокурсниками — одной девушкой и одним парнем, которым здесь, в общежитии, явно было так же одиноко, как ей самой.

В умывальную Шарлотта зашла медленно и осторожно, словно собираясь что-то украсть. Помещение было большое, без окон, тускло освещенное висевшими под потолком лампами. Вдоль стен тянулись ряды некогда белых, но пожелтевших от времени раковин и писсуаров, а напротив выстроились в шеренгу металлические дверцы туалетных кабинок и узкие, как стойла, душевые с выцветшими, когда-то имевшими лиловый цвет занавесками, создававшими иллюзию некоторой изолированности от остального пространства… В одной из душевых слышен был шум воды… Вроде бы, судя по царившей в помещении тишине, здесь больше никого не было. Может, если поторопиться, то можно и успеть… Шарлотта поспешно проскользнула в ближайшую туалетную кабинку. Она просидела там не больше пятнадцати секунд и вдруг услышала, как ей показалось, негромкое натужное кряхтенье. Не успела она как следует испугаться, как раздался великолепный в своей омерзительности сфинктеро-анальный взрыв, сопровождаемый блаженным стоном, серией громких «плюх-плюх-плюх» и буквально в следующую секунду раздосадованным низким мужским голосом:

— Твою мать! Задолбал уже этот унитаз! Опять всю задницу забрызгал!

Какой кошмар! Какой ужас, вульгарность, грубость — но самое страшное, что буквально рядом, через три или четыре кабинки от нее сидит… и испражняется… мужчина, или пусть даже парень!