– Мистер Редклифф, сядьте, пожалуйста, – нахмурилась Эмма.

Он постарался не сердиться. Рисуя, его робкая мышка превращалась в надсмотрщика. Перед глазами вспыхнула другая картинка – он расстегивает крохотные пуговки на платье Эммы и проводит одной из ее чистых колонковых кисточек по обнаженным грудям.

Господи, он безнадежен. Ему определенно необходимо восстановить силы, как физические, так и душевные. Надо навестить приятельницу Маргарет и спросить, не хочет ли она поиграть в теннис на траве… или заняться чем-нибудь еще более бодрящим. Но хотя леди Гриффин весьма очаровательна, эта мысль не показалась ему привлекательной.

– Вы хмуритесь, сэр, – сказала Эмма, снова прервав его размышления.

– Простите.

Она улыбнулась, продемонстрировав ямочки на розовых щеках, и покрутила кисточкой в баночке со скипидаром. Наклонившись над столом, взяла тряпку и протерла щетину.

– Вы сегодня очень беспокойны, мистер Редклифф, а мне кое-куда нужно сходить, так что давайте на этом закончим.

Внутри вспыхнула искра надежды. Неужели Эмма собирается встретиться с тем червем, которого Саймон так давно надеется выковырнуть из укрытия? Ублюдком, разбившим о его голову вазу? Он встал.

– Очень хорошо.

– Вы можете прийти завтра в два?

Она окунула в скипидар другую тряпку и стерла краску с деревянной палитры. Запах этого растворителя был теперь Саймону знаком так же хорошо, как аромат розовой воды, исходящий от кожи Эммы.

– Да, это меня устраивает. – Он направился к двери. – Доброго дня, мисс Траффорд.

Возбуждение охватило Саймона, когда он переходил улицу. Дома он вошел в гостиную и стал наблюдать за парадной дверью резиденции Траффордов, твердо решив, что пойдет за Эммой следом. Он нетерпеливо барабанил по оконной раме.

– Что-то случилось, милорд? – спросил Бейнс.

Саймон обернулся. Оба старых брюзги стояли в дверях и смотрели на него.

Харрис выгнул кустистую седую бровь.

– На что это вы смотрите, сэр?

– Не твое дело.

Саймон снова повернулся к окну. Эмма вышла из дома, под углом держа над головой зонтик. Тот защищал ее от яркого апрельского солнца, внезапно решившего выглянуть из-за туч в этот прохладный день. Она сменила свое скучное серое платье на другое, того же фасона, но приглушенного синего цвета, а еще надела синюю шерстяную накидку и шляпку с розами.

– Я ухожу.

– Уходите? – удивился Бейнс. – Но вы же только что пришли домой, и я собирался приготовить на обед жареного цыпленка.

Саймон с трудом подавил стон. Два дня назад Харрис оскорбил кухарку, сравнив приготовленную ею еду с помоями. В ответ женщина собрала вещи, потребовала выплатить ей жалованье и ушла, хлопнув напоследок дверью. После этого Бейнс решил, что может готовить ничуть не хуже, чем любая кухарка из местного агентства по найму. К сожалению, камердинер сильно ошибался. Все, что он готовил, было либо переварено, либо пересолено. Саймон опасался, что с возрастом и Бейнс, и Харрис окончательно перестали различать вкусы.

– Вот вы двое его и съешьте. Я не знаю, когда вернусь домой.

Саймон выхватил из подставки для зонтов свою трость и вышел на Грейт-Джеймс-стрит.

Двадцать пять минут спустя его трость равномерно отстукивала ритм по плиткам Грейт-Рассел-стрит. Саймон следил за женственно покачивающейся гибкой фигуркой, шагавшей в добрых десяти ярдах впереди него. Он следовал за Эммой с той минуты, как вышел из дома.

Она шла по улице довольно быстро, словно время имело значение, и замедлила шаги только однажды, когда, проходя мимо садов на Блумсбери-сквер, посмотрела на детишек, резвившихся в парке под бдительным присмотром сурового вида няньки.

Эмма вошла в кованые железные ворота Британского музея.

Уголки губ Саймона поползли вверх в усмешке. Просторы музея превращали его в лучшее место для тайных встреч и свиданий. Неужели она намерена встретиться тут с ударившим его ублюдком?

Девушка сложила зонтик, прошла через двор, затем под колоннадой и вошла в здание.

Эмма решительными шагами направилась к западному крылу музея и вошла в комнату Элгина[6]. Саймон скользнул в тень, за большую ионическую колонну с поставленной на нее античной вазой, подальше от света, струившегося в помещение через световые люки в потолке. Эмма замедлила шаги, внимательно рассматривая отдельные экспонаты. Посреди просторного помещения она грациозно опустилась на скамью, несколько минут глядела на стоявшие перед ней предметы, затем вытащила из ридикюля рулон бумаги и карандаш и начала рисовать.

Предвкушение бурлило в Саймоне, когда он осматривался, ожидая того, кто должен подойти к Эмме. Она несколько раз переставала рисовать, склоняла голову набок и как будто изучала кусок мрамора, стоявший перед ней, а затем ее карандаш снова быстро начинал летать по бумаге.

В ее студии, когда она его рисовала, он краем глаза замечал, как она делает то же самое, и радовался, что обращен к ней не щекой со шрамом. До чего глупо переживать из-за того, что она подумает.

– Лорд Адлер, – произнес мужской голос, вырвав его из размышлений. Саймон обернулся и увидел стоявшего справа от него доктора Тримбла. Он пожал тому руку.

– Тримбл.

Доктор лениво усмехнулся.

– Вы пришли, чтобы посмотреть на мраморы Элгина или же… – врач подбородком указал на Эмму, – …на кое-что более живое?

Саймон обернулся назад. Эмма все еще сидела, склонив голову над эскизом. Ее карандаш по-прежнему летал по бумаге.

Он подмигнул Тримблу.

– Разумеется, на мраморы. А что привело сюда вас?

– Читальный зал. Небольшое исследование.

Саймон кивнул.

К ним подошел унылый музейный служащий.

– Мы закрываемся, господа.

«Закрываемся?» Так сколько же времени он тут провел, глядя, как Эмма делает наброски? Саймон посмотрел наверх, на световые люки. Уже собирались сумерки.

– Думаю, мне пора. – Тримбл глянул на Эмму и ухмыльнулся. – Удачи.

Пожав ему руку, Саймон обернулся.

Музейный служащий болтал с Эммой, унылое выражение его лица сменилось искренней улыбкой. Саймона охватило смятение. Почему его волнует то, что этот человек с ней флиртует или стоит так близко, что ноги мерзавца практически касаются юбки Эммы?

Она кивнула, свернула свою бумагу и сунула вместе с карандашом в ридикюль.

Посетители галереи направлялись в сторону выхода, до сих пор тихое помещение заполнилось негромким гулом разговоров. Саймон отступил назад, дождался, когда Эмма пройдет мимо, и влился в толпу, покидающую комнату. Она вышла из музея и прошла через ворота тем же решительным шагом, каким пришла сюда.