Улыбка миссис Флинн сделалась еще шире.

– Я только что закончила печь песочное печенье, чтобы вы с мисс Эммой смогли днем попить чаю.

– Мадам, вы искушаете меня отринуть холостяцкие привычки и умыкнуть вас в Гретна-Грин.

Она покраснела.

– Мне столько лет, что я вполне могла бы быть вашей матерью, сэр.

– В самом деле? В жизни бы не подумал. Вы никогда не хотели открыть свою пекарню?

Она покрутила в руках фартук.

– У меня нет денег для такого предприятия, и мне бы не хотелось оставлять мисс Эмму и Лили до тех пор, пока старшая мисс Траффорд не выйдет замуж. – Женщина с многозначительным видом уставилась на него, в глазах ее блестели лукавые искорки.

Боже праведный, она его, что ли, имеет в виду? Его ничуть не интересует брак. А если бы интересовал, он бы не выбрал женщину, которая может оказаться воровкой, да еще и готова убить человека. Он вскинул руки, словно отражая атаку.

– Все мои помыслы только о вас, миссис Флинн.

Покраснев еще сильнее, она указала на лестницу.

– Мисс Эмма ждет вас.

Саймон поднимался по лестнице, и какофония, получающаяся в результате зверской игры Лили на пианино, становилась все громче. Дойдя до площадки второго этажа, он направился в гостиную. Лили сидела за пианино и так колотила пальцами по клавишам, словно хотела безвозвратно изувечить несчастный инструмент.

– Снова взялась за свое, а? – спросила Саймон.

Девочка повернулась так быстро, что едва не свалилась с банкетки. И нахмурилась.

– Вы здорово умеете подкрадываться к людям.

– Ты бы меня услышала, если бы не устраивала тут такой тарарам. Надо полагать, твоя уловка все еще не подействовала.

Ее узкие плечики поникли.

– Должно быть, Эмме и вправду медведь на ухо наступил.

– Должно быть, у нее железный характер.

Губы девочки изогнулись в искренней улыбке. Однажды она разобьет сердце какого-нибудь несчастного парня… если не будет на него рычать или прежде не сведет с ума. Лили смахнула с разгоряченных щек выбившиеся из длинной косы прядки волос.

– Тебе никогда не приходило в голову, что на нормальные занятия музыкой уходит куда меньше энергии, чем вот на это колошматенье по клавишам?

– Нет.

– Может быть, стоит об этом задуматься. – Саймон показал на ноты, стоявшие на пюпитре. – Что ты играешь сегодня?

– Шопен, вальс «Минутка».

– Боже праведный, я его даже не узнал.

– В этом вся суть. – Она ухмыльнулась. – Так вы его что, знаете?

– Знаю.

– Ну так сыграйте! – произнесла она так, словно он врет, и соскользнула с банкетки.

«Почему бы и нет?» Саймон снял пиджак и повесил его на спинку стула, покрытого чехлом из полинявшего синего дамаста. Сел, легонько провел пальцами по клавишам и позволил вальсу зазвучать.

У Лили отвалилась челюсть.

– Вот это да! Да вы играете лучше, чем Эм!

– Это правда, – произнес мягкий голос.

Его пальцы замерли. В дверях стояла Эмма в платье цвета сапфира, подчеркивающем ее синие глаза. Проклятье, его сердце пропустило удар.

– Простите, слегка заблудился.

– Не надо извиняться. Я получила огромное удовольствие, слушая вас.

– Поиграйте еще, мистер Редклифф, – настойчиво попросила Лили. Девочка схватила Эмму за руку и вытащила на середину комнаты. – А мы с сестрой потанцуем.

Эмма покачала головой.

– Мистер Редклифф здесь не для того, чтобы нас развлекать.

Не обратив внимания на ее возражения, он опустил пальцы на клавиши и заиграл энергичную шотландскую джигу в быстром, беспечном темпе.

Хихикая, Лили закружила Эмму по комнате.

В первый раз с того момента, как они встретились с Эммой Траффорд, ее улыбка выглядела не вымученной, а совершенно естественной. Щеки порозовели под стать губам. Она запрокинула голову назад и рассмеялась. Не в силах отвести от нее глаз, Саймон перестал попадать по нужным клавишам.

Разозлившись на чертово влечение к этой женщине, он быстро доиграл пьесу и вскочил на ноги. Надевая пиджак, он мысленно честил себя. Он пришел сюда, чтобы выяснить правду и забрать кольцо, а вместо этого позволяет привлекательности Эммы срывать все его планы.

– Это было лучше, чем чудесно, мистер Редклифф, – сказала Лили. Щеки ее от танцев раскраснелись.

– Вы просто мастер игры на пианино, – добавила Эмма и, посмотрев на сестру, изогнула изящную бровь. – Лили, если ты будешь усердно заниматься, сможешь играть так же божественно. Талант у тебя есть.

Лили фыркнула:

– Я лучше буду слушать, чем играть. Вы знаете какие-нибудь дуэты, мистер Редклифф?

– Да, несколько.

– Папа с Эм очень хорошо их играли. – Лили отвернула лицо и уставилась в окно. А когда повернулась к ним обратно, то выглядела очень несчастной.

Эмма обняла девочку за плечи. Ее любовь к сестре была почти осязаемой. И если она та, кого он ищет, может, потому она его и ударила? Ей отчаянно требуются деньги? В этой комнате, как и в утренней гостиной внизу, нет никаких украшений и личных вещей, как будто из них вынесли все, что можно.

Саймон мысленно ударил себя по щеке. Не будет он жалеть Эмму Траффорд. Ни в коем случае, если она нарочно отвлекла его, чтобы ее сообщник попытался расколоть его череп, как яйцо. Она могла его убить. Нужно это помнить.

– Как называется та зажигательная пьеса, которую вы с папой играли дуэтом? – спросила у сестры Лили, вырвав Саймона из размышлений.

– Венгерский танец номер пять Брамса. Если постараешься, сможешь сама его выучить, и тогда мы с тобой сыграем дуэт.

Девочка вздохнула.

– Мне так хочется снова его услышать. Вы умеете его играть, мистер Редклифф?

Обычно дерзкий ребенок говорил так печально и выглядел таким уязвимым – куда девалась вся его жизнерадостность?!

– Умею.

– Пожалуйста, сыграйте его с Эммой. Я буду вам очень признательна.

– Мистер Редклифф играет куда лучше меня, – возразила Эмма. – И я не уверена, что он хочет…

– Я с удовольствием сыграю дуэт. – Это вырвалось у него изо рта прежде, чем он успел прикусить язык. Да что за чертовщина с ним происходит? Почему его должно волновать то, что эта девчонка грустит?

На мгновенье их с Эммой взгляды встретились. Он подумал, что она откажется, но она подошла к банкетке, рассеянно подергивая себя за рукав.

– Я не играла эту пьесу довольно долго. Боюсь, что только все испорчу.