– Ты была… угрозой. Я не солгал тебе тогда – ты действительно с огромной вероятностью стала бы бесплодной, если бы сделала аборт. Но сказать, что на самом деле тебе подсадили клона, я не мог. Даша, пойми правильно! – я нервно провел рукой по волосам, сжимая пряди в кулак от ощущения бессилия. – Клонирование запрещено законом! Это подсудное дело! Всей моей жизни настал бы конец, если бы кто-то узнал о том, что произошло! Мы же почти не знали друг друга. Я не мог так рисковать…

– Мы и сейчас не знаем друг друга, – покачала она головой. – Кто ты? Человек, которого я считала…

Она оборвалась, так и не договорив. Я сделал глубокий вдох. Ее разочарование было невыносимо.

– Прости меня, – выдавил я. – Да, все это выглядит ужасно. Я поступил нехорошо. Но я об этом не жалею!

Она снова вскинула на меня глаза. Осуждающие, холодные.

– Да, не жалею, – твердо повторил я. – И будь у меня выбор, я сделал бы все точно также. И не потому, что боялся бы попасть за решетку. А потому что за время нашего брака был счастливее, чем за всю свою предыдущую жизнь. Потому что люблю тебя, Даша. И что бы там ни было в начале – для меня все давно изменилось.

Признание вырвалось легко. Такие простые слова, которые почему-то приберегал, никогда прежде не произнося.

– Когда ты собирался мне сказать? – только и спросила Даша в ответ.

Мне нечего было ей на это ответить. Но она все легко поняла сама по одному лишь моему лицу.

– Значит, никогда, – констатировала жена. – Получается, на самом деле ничего для тебя не изменилось, Альберт, – заключила Даша.

А затем, кинув на меня последний взгляд, ушла в спальню, прикрыв за собой дверь так решительно, точно возводила этим жестом между нами стену.

Я же без сил рухнул на диван. Понимал, что ей нужно время, чтобы все осознать, поэтому не пошел следом. Не стал ее донимать, позволив остаться наедине со своими мыслями.

Как оказалось позже – очень зря…

В эту ночь я почти не спала. Лежала в нашей с мужем постели и разрывалась от самых разнообразных чувств. Но самое последнее, чего желала – продолжать наш с ним разговор, который и без того дал понять мне очень многое. Поклонский собирался скрывать от меня правду, чего бы это ни стоило. Женился он на мне только чтобы скрыть свой грешок, а еще наблюдать за клоном. И да, конечно, сейчас все изменилось, я в это верила, но и вот так вот просто сделать вид, что ничего не случилось, и жить дальше, я точно не смогла бы. По крайней мере, не сейчас.

Я встала и подошла к кроватке, в которой спал Гоша. Посмотрела на сына (никак не получалось относиться к нему иначе, даже после того, как правда открылась), прислушалась к себе. Он был самым обычным ребенком. Да, внешне это будет копия Альберта, но ведь характер, поведенческие реакции, душу, наконец, скопировать нельзя.

Вздохнув, я поправила одеяльце и улеглась в кровать. Завтра же скажу мужу, что мне просто нужно время. Надеюсь, он поймет, что не стоит пока заводить о произошедшем никаких разговоров. А потом… потом уже будем решать, что с этим делать.

Я закрыла глаза, но через время поняла, что лучше бы этого не делала. Мне приснился жуткий кошмар. Я бегала по серой крохотной комнате вокруг какого-то приспособления, на которое боялась взглянуть, а за мной гонялся Альберт с огромным скальпелем. Я же прижимала к себе Гошу и боялась так отчаянно, как не боялась никогда в жизни. Это был животный, парализующий каждую мышцу страх. И чем сильнее я его испытывала, тем труднее мне было бежать.

Наконец, я взглянула на то, что находилось в центре комнаты, и ужаснулась еще больше. Это был столик для препарирования, а это значило лишь одно. Поклонский бежал за мной, чтобы отобрать у меня Гошу и изучать его, как какую-нибудь лягушку!

Резко проснувшись, я вскочила с постели и первым делом метнулась к кроватке сына. Он был на месте, только немного возился и кряхтел, очевидно, проголодавшись или испачкав памперс. Мила крепко спала – в этом смысле она с каждым месяцем становилась все более образцовым ребенком.

Взяв Гошу на руки, я прислушалась к тому, что происходит в доме. Тишина. Значит, Альберт или еще спит, или уже уехал на работу, что учитывая не слишком ранний час, было более вероятным. А это значило, что я могла сделать то, чего мне захотелось, как только я проснулась от ужаса.

– Тань… ты в универе? – потребовала я ответа, набрав номер подруги. – Хорошо. Пропустишь пару? Пожалуйста, это очень важно! – прошептала я в трубку и, получив заверения, что Таня будет у меня через полчаса, выдохнула. План, который пришел мне в голову, становился все более оформившимся.

Я вышла из спальни. Диван был пуст. Дом тоже, если не считать шлюшку Молли, вертящуюся под ногами. Быстро переодев Гошу, я покормила его и, вернув обратно в кроватку, принялась собирать вещи.

– Неужели все так плохо? – всплеснула руками Люда, естественно, прибывшая вместе с Таней.

– Нет, не настолько, – буркнула я в ответ, бросая в сумку ползунки и вещи Милы.

– Ага, не настолько, что ты собираешься спрятаться от собственного мужа!

Я сверкнула глазами в сторону Люды, и та замолчала, хотя явно собиралась сказать что-то еще.

– Не заставляй меня пожалеть о том, что я попросила у вас помощи.

– Он что – тебя бьет? – тихо спросила Таня, помогая мне укладывать распашонки и костюмчики.

– Кто? – не сразу поняла я.

– Веник, конечно!

Это было настолько абсурдным, что я рассмеялась. Правда, вышло нервно и надрывно. Девочки посмотрели на меня с явно читавшимся на их лицах удивлением, но больше говорить ничего не стали.

– Нет, он меня не бьет, конечно. Просто мы… немного не сошлись во взглядах.

Все это время, когда паковала сумки, меня не покидало чувство, что вот-вот муж вернется домой и весь мой план (который я состряпала буквально на коленке), полетит к чертям.

– Даш… а может, это просто послеродовая депрессия? Гормоны там, например? – осторожно поинтересовалась Люда.

Я помотала головой. Уж лучше бы депрессия.

– Нет. И мне сейчас будет очень важно знать, что пока я сама не решу сказать Альберту, где мы с детьми находимся, вы будете молчать, как рыбы!

– В этом можешь не сомневаться, – вздохнула Таня.

Люда, после некоторых колебаний, тоже кивнула, подтверждая данное слово.

Вот и отлично.