– Она поедет с нами на море.

– Господь всемогущий, только не эта ваша вечная поездка на море! – вскричала Меррик. – Вы с вашим морем совсем как лемминги. Или нерестящиеся лососи, или прямо вот не знаю кто. Никогда не думали посетить какое-нибудь другое место?

– Нам нравится море, – ответила Эбби.

– Неужели. – Меррик медленно провела острыми фиолетовыми ногтями по голове Хайди. – Иногда я удивляюсь, как это наши предки сподобились добраться до Америки.

– Извини, что?

– До Америки! – крикнула она.

Ред смотрел недоуменно.

– Мама и папа, если помнишь, вообще никогда не путешествовали, – пояснила она.

– Зато ты все компенсировала, – отозвался Ред. – Тебе даже одного дома мало.

– Что тут скажешь? Ненавижу зиму.

– А по-моему, уезжать на зиму во Флориду значит… не исполнять свой долг, сбегать в трудную минуту.

– То есть лето в Балтиморе – это легкая минута? – И Меррик, словно в доказательство своих слов, перестала гладить Хайди и принялась, отдуваясь, обмахиваться рукой. – Нельзя ли запустить вентилятор посильнее?

Стем встал и потянул шнур.

– Я вот понимаю, почему вам нужны два дома, – сказал Денни. – А то и больше. Очень хорошо понимаю. Готов поспорить, что вы иногда просыпаетесь утром и сначала не можете понять, где находитесь, так? Бываете совершенно дезориентированы.

– Ну… да, – согласилась Меррик.

– Прежде чем открыть глаза, вы думаете: «А почему это свет падает слева? Окно вроде было справа. И вообще, что это за дом?» Или встаете ночью пописать и врезаетесь в стенку. Постойте-ка, говорите, а куда делся туалет?

Меррик протянула: «Нууу», а у Эбби сделалось беспокойное лицо. Что это Денни ударился в психологические откровения?

– Я обожаю такое состояние, – с чувством произнес он. – Ты не знаешь, где твое место в мире, ни к чему не привязан, никуда не прибит гвоздиком.

Меррик кивнула:

– Вроде того.

– Как по-вашему, тетя Меррик, может, люди за этим и путешествуют? Я думаю, да. Вы поэтому путешествуете?

– Я-то, скорее, сбегаю куда подальше от мамаши Трея. – Меррик поболтала в стакане лед. – Старая ведьма на днях отметила девяносто девятый день рождения, – сказала она Реду, – можешь поверить? Королева Юлла Бессмертная. Клянусь, она столько прожила, исключительно чтобы досадить мне. А главное, ведь не только сама штучка с ручкой, но еще и Трея таким же сделала. Говорю вам, вконец испортила человека. Он всегда получал все, что хотел. Принц Роланд-парка.

Ред приложил руку ко лбу:

– Так странно… Это что, дежа-вю? Мне кажется или я все это уже слышал?

– И чем он старше, тем хуже. – Меррик проигнорировала слова брата. – И в молодости-то был законченный ипохондрик, но сейчас! Поверьте мне, это стало черным днем для вселенной, когда люди научились искать симптомы своих болезней в интернете.

Она могла бы продолжать в том же духе бесконечно – как обычно и бывало, – но тут в комнату зашел Пити.

– Бабушка, а можно нам доесть карамельное мороженое?

– Что, до ужина? – удивилась Эбби.

– Мы уже его едим.

– Да? Тогда конечно. И уведи, пожалуйста, Хайди, а то она опять чихает.

Хайди действительно расчихалась, не сильно, но брызгая слюной.

– Гезундхайт[25], – пожелала ей Меррик. – Что такое, лапочка, заболела?

– Весь день так, – посетовала Эбби. – Трудно представить, что это может раздражать, но вот поди ж ты.

– Мама говорит, у нее аллергия на бабушкины ковры, – выдал Пити.

– Тогда не надо ее сюда приводить, бедняжку, – сказала Меррик.

– Но она здесь живет.

– Хайди здесь живет?

– Да, вместе с нами.

– С вами?

– Да, и у Сэмми тоже аллергия. По ночам он жуть как хрипит.

Меррик посмотрела на Эбби.

– Пити, уведи Хайди на кухню, – велела Эбби и повернулась к Меррик: – Да, они переехали, чтобы помогать нам, правда, молодцы?

– Помогать в чем?

– Ну… просто… сама знаешь, мы ведь стареем!

– Я тоже, но я не превращаю свой дом в коммуну.

– Каждому свое, полагаю! – весело и певуче отозвалась Эбби.

– Минутку. – Меррик немного встревожилась. – Может, вы чего-то недоговариваете? Что, кому-то из вас поставили смертельный диагноз?

– Нет, но после сердечного приступа Реда…

– У Реда был сердечный приступ?

– Да, и ты это знаешь. Ты присылала ему в больницу корзину с фруктами.

– А! Вроде бы. Конечно.

– Да и я не так уж бодра в последнее время.

– Но это просто нелепо, – возмутилась Меррик. – Два человека слегка расклеились, а вся семья берет и переезжает к ним? Неслыханно.

Денни кашлянул.

– Вообще-то, – заметил он, – Стем здесь не навсегда.

– И слава тебе господи!

– А вот я – да.

Меррик взирала на племянника, надеясь на объяснение. Остальные рассматривали свои колени.

– Это я буду тут жить, – продолжал Денни.

– Ну, не… – пробурчал Стем.

– Да зачем вообще кому-то здесь жить?! – взорвалась Меррик. – Если бы ваши родители и вправду разваливались, – а я должна сказать, что мне трудно в это поверить, им лишь чуточку за семьдесят, – то тогда им следовало бы переехать в дом престарелых. Как поступают нормальные люди.

– Мы для дома престарелых слишком независимые, – заметил Ред.

– Независимые? Чушь какая. Эгоисты, ты хочешь сказать? Гордецы вроде вас обычно и становятся всем обузой.

Стем встал:

– Что же, думаю, Нора уже беспокоится, что ужин остывает. – И выжидающе замер посреди комнаты.

Все посмотрели на него удивленно. После паузы Меррик произнесла:

– Все ясно. Уберите отсюда эту надоедливую тетку, она говорит слишком много неприятной правды. – Но с этими словами она встала, осушила бокал и направилась к выходу. – Понятно, понятно, – бормотала она, – все понятно.

Остальные тоже встали и потянулись за ней.

– Держи. – Уже в дверях Меррик сунула пустой бокал в руки Эбби. – И кстати, – обратилась она к Денни, – тебе давно пора жить собственной жизнью, а ты все только откладываешь, все несешься домой по малейшему поводу.

Она удалилась, энергично простучав каблучками по крыльцу, с видом человека, удовлетворенного тем, что он наконец-то вправил всем мозги.