— Я думал, ты сидишь где-нибудь в Сохо!

— В другой раз.

— Погода вроде была летная?

— Дела помешали.

— Давай я налью тебе какой-нибудь вкусной воды.

— «Рамлёсу» в стакане со льдом и немного лайма.

— Не хочешь попробовать что-нибудь новое?

— Дай мне «Рамлёсу» и скажи, что ты думаешь о моем молодом сотруднике.

Болгер отошел приготовить Винтеру воду, а когда вернулся и поставил перед ним стакан, сказал:

— На вид довольно зеленый. Но умеет смотреть, и если научится видеть не только при ярком свете, то из него выйдет толк.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ему надо повзрослеть.

— Я думаю, ему это быстро удастся. Молодость — не всегда недостаток.

— В большинстве случаев.

— Но не всегда.

— Да.

Время шло к полночи, из семи столиков три были заняты, и голоса посетителей вились по залу отдельной струйкой внутри табачного дыма.

У другого конца стойки бара, в десяти метрах, сидели и курили две женщины, и на их лицах было написано, что они познали смысл жизни и убедились, что он такой же бессмысленный, как все остальное бытие.

Одна из них покосилась на Винтера, и выражение ее лица изменилось. Она сказала несколько слов подруге, задавила сигарету и тут же зажгла новую. Тонкую пачку сигарет она вертела в руках, словно боялась, что они без нее соскучатся.

— Я не уверен, что ему нравится эта затея, — сказал Болгер. — Он, кажется, не очень понимает, зачем это надо.

— Это на совести того, кто ставил ему задачу.

— То есть на твоей.

Винтер не ответил. Он хотел было закурить, но вид женщин, прикуривающих одну сигарету от другой, лишил его всякого желания.

Одна из них, та, что поглядывала на Винтера, жестом подозвала Болгера, что-то заказала, он отошел к полкам и приготовил ей напиток. Она отпила и поставила стакан с разочарованным, как показалось Винтеру, видом.

— Она хотела «то же самое, что пьет тот джентльмен», — улыбнулся Болгер, вернувшись к Винтеру. — Наверняка думала, что это джин-тоник.

— Сегодня я мог почувствовать себя джентльменом в городе джентльменов, но не судьба.

— Работа не дает покоя.

— Я все время думаю о том, что могут быть подводные течения, о которых мы не подозреваем, — сказал Винтер и все-таки закурил.

— Конечно.

— Иногда надо только ткнуть палкой в муравейник, чтобы активная деятельность вышла на поверхность.

— Эту роль исполнит твой молодой сотрудник?

Винтер не ответил, покосился на женщин, но отвернулся, когда они посмотрели на него.

— Да, или даже больше. Еще я думаю, что ты знаешь больше, чем говоришь. О чем-то ты говорить не хочешь.

— О чем?

— О делах в вашей отрасли.

— Какой отрасли?

— Что-то я начал уставать.

— О’кей, о’кей… В нашей отрасли.

Винтер отпил воды, прислушался к завитку мелодии, скользящей из четырех динамиков на потолке: Синатра, никто так и не превзошел его в выразительности. «А я еще и не родился, когда он пел», — подумал Винтер.

— Но ресторанная отрасль и производство порнографии — не одно и то же. Они на разных полушариях одной планеты.

— Да, конечно.

— Мое знакомство с… той стороной ограничивается тем, что я вижу по вечерам. Ночная жизнь, так сказать.

— Что-то происходит и днем, не так ли?

— Да, но в темноте они чувствуют себя спокойнее.

— Не скромничай насчет своего опыта.

Болгер молчал.

— Что изменилось в городе? Он ведь меняется, или как?

— Он стал более жестким. Но точно сформулировать я не могу.

— Это вина общества, — сказал Винтер то ли в шутку, то ли всерьез.

— А как же.

— В каком-то смысле это правда. Народ съезжается из деревень в метрополии, как никогда.

— Я тебе больше скажу. — Болгер наклонился через стойку. — В города приезжают в основном девчонки, и вовсе не учиться. В их Халланде, или откуда там они сейчас в основном едут, работы нет, а приехав сюда, они понимают, что ее нет и здесь.

— Но они продолжают приезжать?

— На перроне их уже ждут специальные люди. В прямом смысле, я имею в виду. Провинциалочка сходит с поезда, а парень тут как тут.

— Звучит как рассказ про Восточную Европу.

— Девочка не успевает распаковать вещи у своей тети или в съемной каморке, да иногда и чемодан в камеру хранения не успевает сдать, как ей уже поступает предложение.

— Хм.

— Но не только девочкам. Спрос на мальчиков тоже большой. Собственно говоря, он постоянно растет.

— Почему?

Болгер развел руками с таким видом, как будто Винтер спросил секрет вечной жизни.

— Я тебе дам пару имен.

— Чьих имен?

— Тех, кто знает больше о маршрутах в том мире, чем я.

— Это хорошо. — Винтер стряхнул пепел в стеклянную фигурку, придвинутую Болгером.

— Но я бы не хотел их подводить, — сказал Болгер.

Винтер молча смотрел на него.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказал Болгер и пошел к женщинам, которые опять ему махали. Когда он вернулся, оказалось, что они спрашивали, можно ли Винтера чем-нибудь угостить.

Винтер повернулся к ним, слегка поклонился в знак благодарности, покачал головой, показал на свой стакан — отказал так любезно, как только смог.

— Зря отказался, — сказал Болгер.

Винтер пропустил шутку мимо ушей.

— Веселые девчонки, и не из деревни, — сказал Болгер.

— Меня, кажется, сейчас интересуют именно из деревни. Рассказывай дальше.

— Собственно, если человек не присматривается к деталям, то со стороны ему все покажется вполне приличным. Девочкам предлагают поработать официанткой, в обязанности входит подливать клиентам за столиками, а потом влезать на стол и танцевать для них под красивую музыку. Или на сцене.

— Или перед стеклянным окошком в тайной комнатке.

— Да.

— Это проституция?

— Со временем — да. Не для всех, но для большинства этих ангелочков.

— И девочек, и мальчиков.

— Да.

— Танцы, значит, — сказал Винтер.

— Танцы ангелов, — ответил Болгер.