Постепенно я узнавала, как устроен этот нижний мир Огнемая и ужасалась масштабам жестокости и беззакония, но я так же начала понимать, что мы работаем по расписанию и раз в три недели определенная группа отправляется наверх чтобы убирать бараки высших демонов. Обычно по вечерам, когда на площади устраивалась очередная вечеринка.

Я вспомнила Нижемай, где никогда не происходило ничего подобного, где царили мои законы и поняла, что и там наступят изменения потому что Аш пришел к власти и он будет управлять так, как привык за все эти тысячелетия. Я лишь попыталась что-то изменить и совершенно напрасно. Это все равно, что сражаться со стихией.

Через несколько дней я поняла, что была права, когда увидела новых рабов, которых привезли из Нижемая, узнавая в них смертных, которых сама же освобождала из вишт и они добровольно шли за мной.

В первый раз, когда увидела знакомые лица обрадовалась, воспаряла духом, думая, что наконец-то хоть в чьих-то глазах не увижу холодной ненависти ко всему и ко всем. Как же я ошибалась. Человек такое существо, которое любит быть в согласии со своим внутренним «я». Нужно искать виноватых, чтобы принять собственное ничтожество и бессилие, так легче жить дальше, ненавидя хоть кого-то, а не себя самого. Никто из них меня не узнал. Пока. Потому что все женщины, в том числе и я, ходили с платком на голове, так как волосы могли попасть в еду или в чаны с водой. За это могли остричь налысо. И со временем я поняла, что мне не нужно, чтобы они меня узнавали, так как эти оборванные и загнанные бесправные звери обвиняли во всю белобрысую шлюху демона, которая заманила их в ловушку. То есть — меня.

* * *

Тан сдержал слово. Ближе к ночи меня и еще нескольких рабынь заставили вымыться, переодеться и отправиться наверх. Я видела, как женщины умоляют не трогать их, взять кого-то другого и не понимала, чего они так панически боятся.

Оказывается, я жила в своем мирке, когда пребывала здесь, как наложница демона. В мирке, который тщательно охранялся от лишних знаний. Я не видела и четверти того, что происходило на подобных праздниках, я совершенно не знала ужасающую изнанку, хоть и считала, что выучила этот мир от и до.

Тан шел рядом со мной и периодически бросал на меня мрачные взгляды. Он выжидал удобного момента, и я вместе с ним, пока вдруг не схватил в охапку и не тряхнул со всей силы.

— Плетешься еле-еле, дрянь! Давай, пошла!

Швырнул вперед с такой силой, что я упала и больно подвернула руку, демон тут же поднял меня за шкирку и толкнул в спину. Нас вели задними дворами, через казармы и когда Тан, схватив меня под руку заорал, что я украла у него несколько дуций, я даже не удивилась. Подыграла ему, умоляя сжалиться, доказывая, что я никогда бы ничего не взяла у стражника. Но тот был непреклонен. Он прижимал меня к себе, и я чувствовала, как его руки шарят по моему телу. Смотрела в серо-зеленые глаза, понимая, что так надо и терпела, стараясь вырваться.

— Несколько дуций, шлюха! На рынке я бы за эти деньги купил себе коня и снаряжения. Где ты их спрятала, тварь? Говори!

Он несколько раз меня тряхнул.

— Под юбкой? Сейчас проверим.

Он обернулся к своим:

— Ведите их, а я пока обыщу эту подстилку.

Он снова облапал меня, подталкивая к стене казармы.

— Где спрятала: Между ног? В своем мокром и горячем местечке? Я поищу их там пальцами и членом. Ты поорешь для меня, сучка?

— Эй, Тан. Оставь. Там полно шлюх, получше этой. Не марай руки.

Крикнул один из стражников.

— А я эту хочу. Она украла у меня деньги. Пусть отработает каждую копейку.

— Да брось ты. Какие деньги? На хрен они ей нужны здесь в Огнемае? Не трогай, говорю. Там развлечешься.

Тан резко обернулся, не прекращая сдирать с меня корсаж платья, стараясь обнажить грудь.

— Тебе какое дело? Я ее хочу. Давай. Иди. Я догоню.

— Как знаешь, Тан, но нам не велено ее трогать.

Мы наконец-то остались наедине и демон разжал руки, а я лихорадочно одернула юбки, чувствуя, как краснеют щеки.

— Простите, — пробормотал он, — ничего другого не придумал.

Я кивнула и резко выдохнула.

— Идемте за мной. В казармах сейчас никого нет. За мальчишкой обычно присматривают, но сегодня все на празднике и его скорей всего закрыли здесь одного.

Тан отпер одну из дверей, пропуская меня во внутрь, а я чувствовала, как от предвкушения встречи начинают дрожать руки. Мы прошли по узкому коридору и демон толкнул двойную дверь в огромное помещение.

Я заметила его сразу. Увидела и грудь разодрало от рыдания. Я даже не могла себя сдержать. Арис сидел на постели, прикованный к спинке кровати за ногу и за руку. Вскинул голову, увидел меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

— Мама, — так тихо, а мне показалось, что от силы этого слова у меня лопнули барабанные перепонки и вместо слез по щекам катятся кровавые дорожки.

Подбежала к сыну и прижала к себе. Я целовала его, гладила, ерошила волосы, прижимала маленькие ладошки к своим щекам и благодарила Бога, что он жив. Мой мальчик. Как же я допустила, чтобы с нами все это произошло?

— Мамочка, — он не плакал, просто смотрел на меня и трогал мое лицо руками, нюхал мои волосы, — как же ты хорошо пахнешь.

— Тебя обижают? Тебе плохо здесь? Тебя бьют?

Я спрашивала, а сама осматривала его, искала признаки истощения и издевательств и понимала, что если найду — меня это убьет. Я не перенесу его страданий.

— Нет. Они учат меня драться и хорошо кормят. Иногда Этот приходит. Говорит со мной. Я его ненавижу.

— Кто приходит? Кто, мой хороший? — я не могла перестать целовать его и вдыхать самый лучший запах на свете — запах своего ребенка. Казалось, я не видела его целую вечность и сейчас меня разрывало на части от радости.

— Он. Мертвый. Он приходит ко мне и говорит со мной.

— Кто? Аш?

Мальчик кивнул и нахмурился.

— Я убью его когда-нибудь и освобожу тебя, — сказал и посмотрел мне в глаза. А я вздрогнула — впервые увидев насколько не детский у него сейчас взгляд. Лишения меняют всех и детей в первую очередь. Они ожесточаются быстрее взрослых и мне нет рядом, чтобы смягчить удары, уберечь от грязи. Я боялась себе представить, что видит и слышит мой мальчик, находясь среди десятков демонов.

— Мы выберемся. Все будет хорошо. Вот увидишь. Ты только держись и слушайся всех. Пообещай мне, что дождешься меня.

— Дождусь? — он с недоверием посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на мою одежду, изодранные руки и снова перевел взгляд на лицо. Он мне не верил. Я и сама себе не верила.

— Да, милый, обязательно дождешься. Только никому не говори, что я здесь была, а я постараюсь выбраться к тебе еще раз, родной. Посмотри мне в глаза, Арис. Я люблю тебя. Помни об этом всегда. В тебе часть моего сердца и, если с тобой что-то случится, мое перестанет биться. Ты слышишь?