Учитель только этого и ждал. Использовав момент неожиданности, выскочил из кузницы и, захлопнув за собой дверь, закрыл ее на замок. Надев маску и взяв в руки мачете, он надеялся теперь, что токсин не потерял силы. Если Учитель ошибся, Станнис без труда пробьет дыру в какой-то из стен и выберется наружу, распространяя смертельный яд.

Прошла секунда, потом вторая. Наконец что-то ударило в дверь. Но не слишком сильно, словно кто-то привалился к ней, а не толкнул что было сил. Из-за обитых толстой кожей досок доносился приглушенный хрип. Помнящий с трудом различил несколько слов.

— Что… это…

— Благодарность за то, что выдал нас Белому, ты, сволочь, — ответил он с чувством, — Один из его приспешников перед смертью напел, отчего альбинос так на меня ополчился и как сумел так быстро меня найти.

— Что… это… — двери снова дрогнули.

— А, ты об этом спрашиваешь? Убивает тебя токсин, произведенный теми славными фосфоресцирующими грибочками, которые освещают туннель на всем пограничье. Токсин удивительно быстрый и результативный. Мгновенно выбил под корень всю Слепую Ветку.

— Уже…? — это слово умирающий произнес таким тоном, словно был удивлен.

— Что — уже? Не знаю, что ты имеешь в виду, да и, сказать честно, в гробу я это видал. Ты меня втянул, сволочь, в такое дерьмо, что теперь мне и правда придется отсюда уйти. А прежде чем я исчезну, скажу тебе одно: я доберусь до Башни, но другим путем. Через государство церковников.

— Не… мо…

— Да. Могу. И сделаю. Жалею только, что та отрава, которой ты нализался, убьет тебя быстрее, чем ты сумеешь сказать мне, зачем ты напустил на меня того обормота. Но подыхай спокойно, я управлюсь и без этого знания.

Внутри кузницы установилась тишина. Помнящий постоял у дверей еще некоторое время, внимательно прислушиваясь. Кузнец перестал шевелиться. Не было слышно и его свистящего дыхания. Выдержал чуть дольше, чем Шуруп. Видимо, со временем пыльца теряет силу — но не обязательно, просто догадки.

Учитель соскочил на самый нижний уровень туннеля, прошел несколько шагов и помахал рукой ожидающему за поворотом Немому. Парень тотчас отступил подальше. Убить Станниса — это одно, но перед уходом надо бы еще озаботиться, чтобы люди узнали о яде и разобрались с отравленной кузницей. Разносить токсин по анклаву, особенно сейчас, когда установится короткое безвластие, — имело бы печальные последствия.

Помнящий подошел к стене туннеля. Снял перчатки и осторожно дотронулся до покрывающего большую часть кирпичей фосфоресцирующего ковра. Почувствовал под пальцами теплые и твердые утолщения. Не поддавались даже сильному нажатию, всего лишь изменяли цвет, делаясь в месте нажатия темно-фиолетовыми, но с каждой секундой после того, как он убирал руку, светлея.

Неонки выползли из Запретной Зоны и через месяц-другой появились в анклаве Иного. Сначала уцелевшие с ними сражались, соскребая любой налет, замеченный на стенах туннеля. Боялись их, как и любую мутацию, но со временем запал ослабел, а потом… Потом они привыкли к коридорам, освещенным голубым сиянием. Грибки, на которые Учитель теперь смотрел, были чуть моложе — если это верное определение — тех, что отравили обитателей Слепой Ветки. Означало ли это, что они продержатся еще несколько недель? Этого Помнящий не знал. «Даже если в ближайшее время они не угрожают жизни людей, которые годами были моей семьей, необходимо убрать их уже сейчас, сразу же, чтобы не дать этой гребаной мутировавшей гадости ни шанса».

Из-за угла донеслись крики. Минутой позже Учитель увидел и людей, бегущих в направлении кузницы. Немой пригнал сюда всех, кого встретил в жилых туннелях, — всего больше пятнадцати человек. Этого должно бы хватить.

Учитель, широко разведя руки, заступил им дорогу. Люди остановились как вкопанные, когда увидели, что на лице его — маска.

— Слушайте меня внимательно, — начал он, повышая голос, чтобы те не упустили ни слова.

Что им сказать — обдумывал он всю обратную дорогу, а потому решил дело быстро и конкретно.

План Помнящего сыграл.

Если хочешь обмануть кого-то, не выдумывай, а просто умело интерпретируй факты. Это старое правило годилось в любых обстоятельствах. Потому Учитель рассказал о предостережении, переданном паникующим посланником из Капитолия, а потом сообщил о смерти кузнеца, всеми уважаемого здесь человека, который узнал обо всем первым, поскольку в анклаве не было ни Белого, ни судьи. Увы, добавил Помнящий, когда люди перестали ворчать, Станнис оказался настолько пьян, что высмеял все просьбы о быстрейшем созыве собрания. Более того, пытаясь доказать собеседнику, что неонки не вредны, содрал кусок грибницы с ближайшей стены, занес ее в кузницу и на глазах у гостя разрезал несколько фосфоресцирующих головок… Результаты этой глупости все могли увидеть собственными глазами, когда Учитель распахнул двери. Синее опухшее лицо, бледный язык, вывалившийся между зубов, и вылезшие из орбит глаза. Подобный вид напугал бы и самого крутого, а что уж говорить о простых пожирателях крысиного мяса.

Они не спрашивали ни о чем. Сразу же понадевали маски и принялись очищать туннели от грибницы. Были настолько испуганы образом жестокой смерти, что позабыли обо всем прочем. Даже об исчезновении Белого и половины его гвардии. Учитель был уверен, что нынче никто и не вспомнит о судьбе предводителя. А завтра он и его сын уже будут далеко отсюда.

Он не хотел покидать анклав в тот же вечер. Немой устал от беготни по туннелям, которой они занимались день напролет, да и ему пригодился бы отдых перед очередным, еще более трудным этапом их похода. Кроме того, сейчас, будучи уверенным, что Белый не вернется, он уже мог не спешить.

Подавая пример уцелевшим, он, вместе с сыном и остальными ремесленниками, принялся сдирать всю грибницу, которая нашлась в промышленном районе. Закончив дело, они оба попрощались с ремесленниками, помылись, съели сытный ужин и, проверив в десятый раз вещи, легли спать. Немой, как с ним бывало, нырнул в сон моментально и ритмично засопел, едва закрыв глаза. У отца его было куда больше проблем со сном. Он долго лежал на спине с руками под головой, таращась в едва видную крышу. Несмотря на поздний час, издали все еще доносились обрывки громких бесед и звуки чистки стен. Он раздумывал над убитыми сегодня людьми. За несколько часов он лишил жизни восьмерых. Да при том не каких-то чужаков, чьи лица можно позабыть, едва лишь сойдет адреналин. Каждый из парней, погибших в Слепой Ветке, когда-то был его учеником. Каждый из них просиживал часами всего-то в нескольких шагах от того места, где он теперь пытался заснуть, тщетно стараясь выбросить этих людей из головы. Верно, он убил их, защищаясь, но это нисколько не уменьшало чувство вины. Пощади он альбиноса, мог бы сделать его заложником и приказать остальным бросить оружие и уматывать куда подальше… может, это спасло бы дуракам жизнь, но ведь наверняка не решило бы проблему. Они даже тогда продолжили бы на него охотиться. Поскольку тогда они лишились бы всех привилегий, которые получили, став приспешниками Белого. А этого ни Дрого, ни Декстер никогда бы ему не простили. Кроме того, Помнящий не смог бы вернуться в анклав. Им с Немым пришлось бы убегать в Запретную Зону, прямо в наполненные токсином туннели.