Оливер вскочил на ноги. Неужели брат считает его способным на такую низость? Гнев не проходил. Как смеет Джаррет поучать его?! Подавшись к брату так, что едва не стукнулся с ним лбом, Оливер прорычал:

— И что, черт возьми, вы сделаете, чтобы остановить меня?

На губах Джаррета появилась мрачная улыбка.

— Лично я мог бы ее у тебя похитить.

Где-то на заднем плане сознания Оливер понимал, что Джаррет его дразнит, но остановиться уже не мог. Мысль о том, что брат может снискать расположение Марии, привела его в ярость и полностью лишила самообладания.

— Если ты посмеешь протянуть к ней руки, — голос Оливера перешел в грозный рык, — то Гейб будет не единственным калекой у нас в семье.

— Ну и отлично. — Джаррет выпрямил спину и продолжил ледяным тоном: — Просто знай, мы не допустим, чтобы и ты протягивал к ней руки. — И не ожидая ответа, он вышел из комнаты.

Оливера трясло от ярости. Брат посмел читать ему нотации! Верный слуга…

«Никакие деньги не заставят честного человека молчать, если неспокойна его совесть».

Оливер сморщился. Да, совесть Джона должна была пострадать весьма серьезно, если он решил обратиться к Джаррету. Тот факт, что Джон догадался о происходившем в карете, заставил Оливера похолодеть. Глупо не понимать, что слуги способны думать и делать выводы.

Внезапно он вспомнил, как посмотрела на него Мария, когда он сказал ей, что слуги не откроют дверцу кареты, если шторки опущены.

Бессильно упав в кресло, он уставился невидящим взглядом в камин. Он-то думал, что оскорбил и напугал ее, но дело еще хуже. Неудивительно, что ее поведение переменилось, что она не хотела позволить ему заплатить за наряды. Он практически выставил ее перед своими слугами обычной шлюхой, одной из многих его случайных подружек.

А она не такая. Она — порядочная женщина. К тому же наследница состояния. Очень богатая наследница.

Черт возьми все на свете! Оливер представить себе не мог, что у нее столько денег. А если она и сама этого не представляет, то станет легкой добычей этого проныры Хайатта.

Оливер залпом допил бренди. Он должен спасти ее от этого человека!

Хетти дремала в кресле, когда звук открывающейся двери разбудил ее. Она уже хотела подать голос, чтобы вошедший в библиотеку обратил на нее внимание, но вдруг услышала, что явился еще кто-то.

— Ну и как? — спросила Минерва. — Как тебе показалось, я права насчет Оливера и мисс Баттерфилд?

Хетти беззвучно молилась, чтобы ее не заметили.

— Очень на то похоже. — Это говорил Джаррет. — Мне показалось, что у него к ней настоящее чувство. Я никогда не видел, чтобы он так нервничал из-за женщины. Он чуть не убил меня, когда я сказал, что уведу ее.

— Хитро придумано! — воскликнула Минерва. — Я же тебе говорила, что он в нее влюбился. И она в него тоже. Я зашла к ней, когда они вернулись, и спросила, прилично ли вел себя Оливер. Она покраснела как мак.

— Вот именно. Одно дело — влюбиться, а другое — жениться. Оливер не привык общаться с женщинами, которых нельзя…

— …затащить в постель? — закончила за него Минерва.

Хетти удивленно заморгала.

— Боже мой, Минерва! Не говори так! Тебе не пристало знать о таких вещах. — Джаррет рассердился не на шутку.

— Ну конечно! А как же иначе? Интересно, как это я могла остаться в полном неведении, если жила в одном доме с таким отцом и тремя повесами-братцами?

Хетти едва сдерживала смех.

— Во всяком случае, делай вид, что ничего не знаешь, — проворчал Джаррет. — Иначе однажды ты что-нибудь ляпнешь в обществе, и у меня будет разрыв сердца.

— Надо придумать, как их подтолкнуть друг к другу, — задумчиво произнесла Минерва. — Ты прекрасно знаешь, что, если Оливер женится, бабушка оставит свою дурацкую мысль, что все мы должны вступить и брак. Ей просто хочется получить наследника.

Хетти с иронией приподняла бровь. Ее внучку ждет неприятность: бабушка не отступится.

— И ты готова швырнуть его под колеса своей кареты, только чтобы проехать самой? — с интересом спросил Джаррет.

— Нет, — спокойно ответила его сестра. — Мы с тобой оба знаем, что Оливеру нужен близкий человек, который вернул бы его к настоящей жизни. Иначе с годами он все больше будет замыкаться в себе. — Минерва помолчала. — Ты сказал ему, что мисс Баттерфилд богатая наследница?

Хетти насторожилась. Она понятия не имела, что у девушки есть деньги.

— Сказал, но боюсь, это было ошибкой. Он пришел в бешенство, когда я предложил ему жениться на ней ради денег.

«Дурачок. Конечно, он взбесился». Хетти закатила глаза. Неужели этот ее внук совсем не разбирается в характере брата?

— О Господи, Джаррет! Не надо было этого говорить. Ты должен был дать ему понять, что Мария может стать жертвой охотников за приданым.

«Спасибо, что хоть у Минервы есть немного ума», — подумала Хетти.

— Черт возьми! — воскликнул Джаррет. — Тогда мне, вероятно, не следовало преувеличивать ее наследство.

— Час от часу не легче, — простонала Минерва. — И насколько?

— Ну… Я вроде как утроил его.

Минерва выругалась себе под нос совсем не так, как могут леди.

— Зачем ты это сделал?! Теперь он и близко к ней не подойдет. Неужели ты не замечал, как он ненавидит разговоры о женитьбе ради денег?

— Мужчины иногда говорят подобные вещи, но, в конце концов, они существа практичные.

— Только не Оливер! Ты все испортил.

— Успокойся, — сказал Джаррет. — У меня есть план. Семена будущего успеха уже в земле. Пошли поговорим с остальными. Тогда мы будем действовать сообща. — Голос Джаррета затихал. — Если мы просто…

Очевидно, сестра и брат вышли из библиотеки. Хетти не уловила больше ни слова, да это и не имело значения. На ее губах появилась улыбка — значит, ей не придется вести игру в одиночку. Ей останется только наблюдать за усилиями Джаррета и дать понять Минерве, что брак Оливера разрешит их общие проблемы. Девочка будет из кожи лезть вон. Оливеру не останется ни единого шанса!

Когда Мария вышла из комнаты, чтобы отправиться на обед, за ее спиной раздался голос:

— Я вижу, вы отдохнули от поездки в город. Девушка резко обернулась. В кресле у дверей ее комнаты сидел Оливер.

Он что, ждал ее здесь?

— Добрый вечер, милорд, — отозвалась она. — Вы прекрасно выглядите.

Вечерний костюм действительно шел ему больше, чем любому другому мужчине. Белоснежная накрахмаленная рубашка создавала живописный контраст со смуглой кожей лица, а черный фрак с бархатными отворотами гармонировал с бархатистой мглой его темных глаз. К несчастью, жилет из золотистой ткани напел Марию на мысль о его высоком происхождении, а плотно сидящие панталоны напомнили о…