За окном под нами расстилалась темная масса Гайд-парка и Кенсингтонского сада, пронизанная мелкими лучиками света. Прямо впереди вдруг зашелестело под дыханием свежего ветерка большое темное дерево, прикорнувшее было в тихой заводи внешнего дворика, открытого в сторону Парк-лейн, куда выходил фасад здания; дерево показалось мне таким юным и таким зеленым — несмотря на то что теперь выглядело совсем черным, — таким полным жизни, движения и надежды.

— Кто ты, Селия? Расскажи о себе, — произнес я после некоторого молчания, обращаясь в темноту, — Если хочешь.

— Что тебе хочется знать?

— Все о тебе.

— Все? Это скучно, Кеннет. Разве не понимаешь? Знать о ком-нибудь все очень скучно.

— Подозреваю, что ты исключение.

— Я уже говорила: жена, домохозяйка, твоя слушательница.

— Может, вернуться немного ближе к началу?

— Родом с Мартиники. Знаешь, где это?

— Знаю.

— Отец был рыбак, мать работала официанткой. У меня четыре брата и пять сестер.

— Господи, да твои родители не ленились. Похоже, сексуальность у вас в семье передается по наследству.

— Изучала языки, стала моделью, переехала в Париж, потом в Лондон. Встретила того, кто, как мне казалось, меня полюбил. — Она замолчала в нерешительности. — Возможно, я к нему несправедлива. Он сам думал, что любит меня. Тогда мы оба так считали.

— Так как же насчет твоей к нему любви?

Ее прижатое ко мне тело ненадолго напряглось, затем снова расслабилось.

— Любовь… — проговорила она, словно произнося это слово впервые и при этом пробуя его на зубок, чтобы вернее определить вкус и значение. — Даже не знаю, — (Я почувствовал, как она повернула голову, чтобы уставить взор в полумрак, сгустившийся у потолка; ее ресницы, порхнув, задели мое плечо.) — Он нравился, и я чувствовала привязанность. Был ко мне добр. Помог. Очень сильно помог. Не хочу сказать, что вышла за него из благодарности, скорее, у меня возникло чувство, что я знаю его и что он станет хорошим мужем.

— А как вышло на самом деле?

— Он хорошо со мной обращается. Ни разу не ударил. Но охладел, когда выяснилось, что я не могу иметь детей.

— Сочувствую.

— На самом деле важно не то, как хорошо он со мной обходится, а то, как плохо он обходится с другими. Говорит, не было случая, чтобы они этого не заслуживали, но…

— Ты знала, что он собой представляет, до свадьбы?

Она помолчала.

— И да и нет. Знала немного. Но в основном не хотела знать. А следовало бы.

— Собираешься с ним оставаться?

— Я не посмела бы сообщить, что ухожу. Кроме того, практически вся моя семья работает на одну из его фирм, на Мартинике.

— Вот оно что.

— То-то и оно… Теперь твоя очередь рассказывать, Кеннет.

— А разве осталось хоть что-нибудь такое, о чем уже не рассказали бы в прессе, причем со множеством впечатляющих и неизменно верных подробностей?

— Твой брак? Жена?

—. Женился на медсестре по имени Джуди. Полное имя Джудит. Встретились в клубе, когда я только приехал в Лондон и искал работу. Потрясающий секс и одинаковые интересы, здравые надпартийные политические взгляды; одно лишь несколько раздражающее расхождение в концепциях — она верила в астрологию; совместимый круг друзей… ну и конечно, мы думали, что влюблены. Собственно, она особо и замуж-то не хотела, но я настоял. Знал, какое сокровище собой представляю, предполагал, что, вероятней всего, скоро начну гулять налево, и уж во всяком случае, стану об этом подумывать, вот мне и пришла в голову странная мысль: если я на ней женюсь и таким образом свяжу себя данным ей обещанием, то сам факт, что я вступил в законный брак, торжественно принеся при этом клятву верности, как-то меня уймет, — Я помолчал, а затем продолжил: — Пожалуй, с тех пор как я стал взрослым, это была единственная из моих идей, которая действительно заслуживала звания абсолютно идиотской; и это при том, что, по всеобщему мнению, соискателей этого звания у меня пруд пруди, — Я осторожно пожал плечами, чтобы не потревожить лежащую у меня на груди голову Сели, — И тем не менее я ей изменил. Она узнала, закатила скандал, и я поклялся, что подобного не повторится. При этом я не кривил душой. Как всегда. И так эн плюс один раз.—

Я вздохнул, — Теперь у нее все хорошо. Стабильные отношения с надежным человеком. Мы до сих пор иногда видимся.

— Ты по-прежнему любишь ее?

— Нет, мэм.

— Ты все еще спишь с ней?

Я ощутил, как мое тело непроизвольно дернулось. Должно быть, она тоже это почувствовала.

— Гадаешь, Селия? Или у нас тут что-то вроде «Сыграй мне “Туманно”»?[58]

— Гадаю. Кстати, у меня к гаданиям особый дар.

— Тогда угадала. — И я снова пожал плечами. — Мы никогда этого не планируем, все получается как-то само собой… Должно быть, срабатывают воспоминания о старых добрых временах. Глупо, но так уж выходит. Однако теперь с этим покончено.

— А постоянная подруга у тебя сейчас есть?

— Есть. Милая девушка. С некоторой сумасшедшинкой. Работает в звукозаписывающей фирме.

— Надеюсь, она не знает? Ну, о нас с тобой… И никто другой тоже?

— Конечно никто.

— Ты не возражаешь? Некоторые мужчины любят похвастаться.

— Только не я. И разумеется, не возражаю.

Обычно мы встречались по пятницам, хотя, конечно, не каждую. И никогда в выходные. Она объясняла это тем, что сперва ей нравится послушать меня по радио. Скоро во время каждой передачи меня стала посещать мысль: а слушает ли меня Селия и на этот раз? А если точнее, то делает ли она это в данный момент в гостиничных апартаментах, стоящих восемь сотен фунтов за ночь, медленно раздеваясь в темноте, в то время как взбесившаяся автономная отопительная система, поставленная на максимум, постепенно поджаривает каждую из тамошних молекул воздуха.

Несколько раз, как правило в пятницу, мне случилось подвести людей, не явившись на заранее условленную встречу. В паре случаев пострадавшей оказалась Джоу. В первый вечер я отговорился тем, что у нас неожиданно выставили за дверь одного парня, и человеколюбие заставило меня пить с ним вдвоем чуть не весь день, а во второй пришлось все свалить на обыкновенную забывчивость, вызванную злоупотреблением алкоголя в кабачке, расположенном в глубоком подвале и потому находящемся вне зоны действия сотовой телефонной сети. Оба раза Джоу на меня наорала, а затем тут же потребовала, чтобы я занялся с ней сексом, что было как-то не очень. В первый раз еще кое-как получилось, хотя, во-первых, причинное место у меня было сильно натружено, а во-вторых, я терзался виной оттого, что, трахая Джоу, не перестаю думать о Сели. Во второй же раз мне удалось симулировать вызванную сильным опьянением импотенцию. С тех пор, обещая увидеться с кем-нибудь вечером в пятницу, я заменял твердое «буду» на уклончивое «постараюсь».