— Остафь ево. Буть моей. А фсех остальных я брошу. Причем нафсегда. Наверно.

Селия улыбнулась:

— Должно быть, вы Эдвард. Вот мы и познакомились.

Поздней, тем же вечером, когда я знал, что она не слышит, я спросил его:

— Ну, как она тебе? Думаешь, стоит ею заняться всерьез?

Я хотел, чтоб мои слова прозвучали забавно, однако Эд ответил на полном серьезе, глядя на меня как бы с жалостью:

— Паря, боюсь, тута случай, когда решать не тебе, а ей.

Даже теперь он иногда надолго уставится на нас двоих, а затем тряхнет головой, посмотрит на меня и проговорит:

— Но как?!

Я полагаю, он прав.

Есть еще одна вещь, которой, правда, я не придаю большого значения; Сели я прямо заявил, что ее люблю, но она если когда об этом и обмолвится, то редко и как-то вскользь. И если мне когда-нибудь приходится видеть ее смущенной и по-детски взволнованной, то лишь когда ей случается называть меня «любимым», как тогда, в первый раз, по телефону, — или, бывает, дело обстоит как-то иначе, но все равно в том же духе. Однажды ночью, когда мы чувствовали себя особенно свободно и раскрепощенно — настолько, что, похоже, могли обсуждать все, что угодно, — я спросил ее насчет этого; она же в ответ просто улыбнулась и объяснила, что слово «любовь» в последнее время сильно обесценилось.

— Там, где речь идет о любви, — сказала она мне, — в наши дни следует быть бихевиористом.

Я обдумал сказанное и решил: «Да, я действительно чувствую себя любимым».

И еще раз о шотландском вердикте. «Не доказано». Возможно, и нет таких отношений, которые можно до их завершения считать доказанными — в том или противоположном смысле. Наверное, на это можно только надеяться в нынешнем разбитом, рушащемся мире, который мы создаем для себя и своих потомков.

«Аддикта» теперь знаменита, и фотографии Джоу можно увидеть везде, куда ни глянь, но, к счастью, не то сама группа, не то ее менеджеры решили, что пора завоевывать Америку, и они бесследно пропали из поля зрения большинства, для которого, как всегда, с глаз долой — из сердца вон.

Я, как ни удивительно, удержался на работе.

За месяц до того, как долг призвал нас на Мартинику, мы слетали в Глазго. Селия до сих пор не видала в Шотландии ничего, кроме того чертова мрачного поместья с продуваемым всеми ветрами замком близ Инвернесса да увеличенных подзорной трубой оленей и олених за миг до того, как какой-нибудь урод их застрелит, а мне хотелось познакомить ее со всем остальным, да еще в самую лучшую пору, то есть в конце лета. У нас образовался недельный отпуск, и мы решили взять напрокат машину, чтобы поколесить по стране, останавливаясь на ночь в отелях. В первый день в Глазго мы прошвырнулись по магазинам, а затем просто бродили по городу, пока не пришло время двигать к моим родителям, где нам предстояло поужинать, — но тут хлынул внезапный ливень, и мы побежали по Ренфидд-стрит, уворачиваясь от машин и крепко держась за руки.