— Песик. Куда ты, песик? — закричал издалека женский голос. — Ну погоди же ты, песик. Ну не тяни так сильно.

Из-за угла ближайшего забора вышла пожилая женщина. С собакой. Породы сенбернар.

— Ну песик. Ну нельзя же так. Ну потерпи маленько.

Но песик ростом с женщину рвался с поводка.

— Ну хорошо, хорошо, иди погуляй. Григорьев почувствовал нехорошее. Интересно, куда она хочет отправить погулять своего «песика»? Если кругом ничего нет.

Бабушка отправила погулять песика в кусты. В единственные, которые здесь были.

«Все! — понял Грибов. — Сейчас меня будут кушать. А то, что не смогут скушать, надкусают». И зажмурился.

Но сенбернар не собирался никого кусать. У сенбернара были другие задачи. Противоположного свойства.

Сенбернар подбежал к кустам и, радостно поскуливая, задрал заднюю ногу. Грибов почувствовал, как в его ботинки ударила мощная струя.

«Интересно, зачем простым гражданам содержать таких больших собак? — подумал он. — И еще интересно, сколько литров воды они выпивают за сутки?»

— Песик! Иди ко мне, песик! — позвала бабушка.

«Иди. Иди, песик! Иди к… бабушке…» — попросил про себя Грибов.

Но пес не желал уходить. Пес стал принюхиваться, чем там пахнет в кустах. Но в кустах уже ничем интересным не пахло. Только собачьей мочой.

— Иди ко мне. Смотри, что я тебе дам…

Сенбернар вильнул хвостом, грозно тявкнул и побежал к своей хозяйке получать кусочек сахару.

Грибов переступил на сухое.

«Если уволят из органов, в грузчики не пойду. Пойду в собачники, — твердо решил он про себя. — Или в ветеринары…»

На подходах никого не было. Стараясь не высовываться, потерпевший от четвероногого недруга снял ботинки, снял и выжал носки. И низ брюк. Стало чуть суше. Но ничуть не лучше.

Ну, теперь все! Теперь приедет Григорьев, и все их отделение и еще несколько отделений будут рассказывать эту историю много лет.

Теперь Грибову уже почему-то не хотелось, чтобы напарник приехал как можно скорее. Теперь он был совсем не против, чтобы тот задержался.

Ну не собачья ли работа! Не будь те собаки лишний раз помянуты!

Григорьев приехал через десять минут.

Он остановил «Жигули» в названном месте, с озабоченным видом вылез из салона, поднял капот и склонился над мотором. Грибов негромко свистнул. Григорьев, шаря глазами по земле, пошел искать какую-то понадобившуюся ему для ремонта мотора проволоку.

И подошел к кустам.

— Ты здесь?

— Здесь.

Григорьев протиснулся внутрь зарослей.

— Ну, что там у банкира?

— Ничего хорошего. Кроет нас почем зря.

— А деньги?

— Отдал. Считает, что это поможет спасти дочь.

— Это вряд ли. Им теперь девочку возвращать не резон. Деньги уже у них. А физиономий их, кроме нее, никто не видел. Зачем им рисковать?

— Я ему то же самое говорю. А он знай свое талдычит: «Мне денег не жалко. Мне дочь нужна».

— Дурак.

— Да нет, просто сильно расстроенный.

— Слушай, а чего здесь так псиной пахнет?

Грибов недоуменно пожал плечами. И на вопрос не ответил.

— Ну и куда девался наш клиент?

— Видишь дом?

— Вижу.

— Пятьдесят минут назад зашел вон в ту калитку.

— Один?

— Один.

— С «дипломатом»?

— С «дипломатом».

— И больше не выходил?

— Нет. Замер, как хорек в норке.

— И что мы теперь будем делать?

Грибов показал на забор. И показал пальцами шаги.

Григорьев осмотрелся.

Забор был высокий — метра три. Капитальный. Из плотно пригнанных друг к другу досок. Ни дырочки, ни щелочки. И без сигнализации, если судить на первый взгляд.

— Сигнализации нет. Я к самому забору подбирался, — подтвердил Грибов.

— Значит, говоришь, нет… А если охрана?

— А мы аккуратно, на цыпочках.

— На цыпочках?.. — Григорьев поморщился. — Слушай, давай в сторону отойдем, а то так псиной несет — не продохнуть.

— Не поможет, — уверенно заявил Грибов.

— Почему?

— Здесь везде так пахнет.

— Умеешь же ты места выбирать.

Снова внимательно посмотрел на забор. Который предстояло форсировать.

— Может, наших предупредим? На всякий случай.

— Уже предупредил, — ответил Грибов. — Попросил дежурного, чтобы он, если мы через три часа не перезвоним, послал по этому адресу оперативную машину.

— А почему не сразу?

— Потому что незачем сразу. Нет веских причин. Но есть официальное отстранение от дела

— Да. Ложный вызов нам не простят.

— Не ложный — тоже

— Ну что? Давай попробуем подойти поближе?

Подойдя, увидели все то же самое — ровный, без дыр и удобных уступов капитальный забор.

— Как внешний, вокруг зоны, — оценил качество постройки Григорьев, поковыряв ногтем между досок. — Без коловорота не обойтись.

— А мы с помощью техники, — вытащил из кармана небольшое дамское зеркальце Грибов. Он всегда таскал его с собой, как очень полезную вещицу. Не для самолюбования — для нужд сыскного дела. Если, конечно, уметь им пользоваться.

— Дай вон ту ветку.

Грибов расщепил конец поданной ветки и вставил туда зеркальце. Потряс палкой. Зеркальце держалось.

— Отслеживай тылы, — приказал он, пододвигаясь к забору.

— Все чисто, — оценил обстановку Григорьев.

Зеркальце медленно поползло вверх. До среза забора. Замерло. Слегка наклонилось. Прокрутилось вокруг своей оси.

— Дом одноэтажный, кирпичный, — тихо сказал Грибов, — высокий полуподвал. Света нигде не видно. Охраны тоже. Вообще никаких признаков жизни. Запустение.

— Похоже, дом считается нежилым.

— Похоже.

— Лезем?

— Как любит говаривать известный нам подполковник — если только под вашу персональную ответственность.

— Под нашу. Под чью еще?

Григорьев вздохнул, привалился спиной к забору, расставил, упер в землю ноги, соединил руки в замок.

— Лестница подана. Извольте лезть, пожалуйста.

Грибов задрал правую ногу, встал ею на ладони. Руками ухватился за плечи напарника.