попытаться сознательно бороться с Соней добром, любовью. Издалека кажется возможным. Постараюсь и вблизи исполнить. Душевное состояние очень хорошее. Молитва благодарности уже не так действует. Теперь молитва всеобщей любви. Не то, что с тем, с кем схожусь, а со всеми, всем миром. И действует. И те молитвы: не заботы о людском суждении и о благодарности оставили осязательные, радостные следы…

Дневник, 26 июня 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 69.

Поехал верхом, дождь. Вернулся домой. Соня опять возбуждена, и опять те же страдания обоих.

Помоги, Господи. Вот где место молитвы. 1) Только перед Богом. 2) Все дело сейчас. И не делаю. 3) Благодарю за испытание[186].

Дневник, 27 июня 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 70–71.

Три ежечасные молитвы: 1) хочу жить только для Тебя и перед Тобою и 2) жить сейчас, в настоящем, любовью и 3) благодарю за все, чего не заслужил и не стою. – Думал об этих молитвах, ходя по лесу и заблудился, и стало жутко. И вспомнил молитвы. Да, с Тобою, и сейчас думаю только, чтобы быть с Тобою, и радуюсь и благодарю, что заблудился, и сейчас стало хорошо.

Дневник, 11 июля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 78.

Жив еле-еле. Ужасная ночь. До 4 часов. И ужаснее всего был Лев Львович. Он меня ругал, как мальчишку и приказывал идти в сад за Софьей Андреевной. Утром приехал Сергей[187]. Ничего не работал – кроме книжечки: Праздность. Ходил, ездил. Не могу спокойно видеть Льва. Еще плох я. Соня, бедная, успокоилась. Жестокая и тяжелая болезнь. Помоги, Господи, с любовью нести. Пока несу кое-как…

Дневник, 16 июля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 79.

Жив, но плох телом. Душой бодрюсь… Ходил гулять. Хорошо молился. Понял свой грех относительно Льва: не оскорбляться, а надо любить. Какая нелепость: равнять и, чтоб одно могло перевешивать другое: оскорбление и любовь – не любовь к Ивану, к Петру, а любовь, как жизнь в Боге, с Богом, Богом…

Дневник, 23 июля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 83.

Очень тяжело, очень нездоров, но нездоровье ничто в сравнении с душевным состоянием…

Помоги, Господи, поступать, как ты постановил, но, кажется, я врежу и себе и ей уступчивостью. Хочу попытать иной прием.

Дневник, 5 августа 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 89.

Чувствую себя свежее, но суета не дает работать. Да и не надо… Радуюсь тому, что утром хорошо молился с сознанием любви ко всем…

Дневник, 7 августа 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 90.

Редко встречал человека более меня одаренного всеми пороками: сластолюбием, корыстолюбием, злостью, тщеславием и, главное, себялюбием. Благодарю Бога за то, что я знаю это, видел и вижу в себе всю эту мерзость и все-таки борюсь с нею. Этим и объясняется успех моих писаний.

Дневник, 17 августа 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 94.

Опять гулял и молился очень горячо, хорошо. Спал. Обед, вечер. Софья Андреевна спокойна – первый день, но к вечеру немного возбуждена. Играл в карты, ничего не делал.

Дневник, 1 сентября 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 98.

Сегодня встал рано, хорошо гулял, записал молитву детям[188].

Дневник, 29 сентября 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 108.

Да, еще молился хорошо: Господи, Владыко живота моего и Царю Небесный[189]. Записать:

Если есть какой-нибудь Бог, то только тот, которого я знаю в себе, как самого себя, а также и во всем живом. Говорят: нет материи, вещества. Нет, она есть, но она только то, посредством чего Бог не есть ничто, не есть не живой, но живой Бог, посредством чего Он живет во мне и во всем. Зачем, это я не знаю, но знаю, что это есть.

Надо помнить, что моя душа не есть что-то – как говорят – божественное, а есть сам Бог. Как только я Бог, сознаю себя, так нет ни зла, ни смерти, ничего, кроме радости.

Дневник, 29 октября 1910 г, Оптина пустынь – Шамардино[190], т. 58, стр. 125.

Дорогой ехал и все думал о выходе из моего и ее положения и не мог придумать никакого, а ведь он будет, хочешь не хочешь, а будет и не тот, который предвидишь. Да, думать только о том, чтобы не согрешить. А будет, что будет. Это не мое дело. Достал у Машеньки Круг Чтения[191] и как раз, читал 28, был поражен прямо ответом на мое положение: Испытание нужно мне, благотворное мне. Сейчас ложусь. Помоги, Господи!

Дневник для одного себя

1 августа 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 130.

Спал хорошо, но все-таки скучный, грустный, безжизненный, с тяжелым сознанием нелюбви вокруг себя и, увы, в себе. Помоги Господи!

8 августа 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 132.

Встал рано. Много, много мыслей, но все разбросанные. Ну и не надо. Молюсь, молюсь: Помоги мне. И не могу, не могу не желать, не ждать с радостью смерти…

10 августа 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 132.

Помоги мне Отец, начало жизни, дух всемирный, источник, начало жизни, помоги, хоть последние дни, часы моей жизни здесь жить только перед Тобой, служа только Тебе.

17 августа 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 134.

Нынче хороший день. Соня совсем хороша. Хороший и тем, что мне тоскливо. И тоска выражается молитвой и сознанием.

18 августа 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 134.

Софья Андреевна, узнав о разрешении Черткову жить в Телятинках[192], пришла в болезненное состояние. «Я его убью». Я просил не говорить и молчал. И это, кажется, подействовало хорошо. Что-то будет. Помоги мне, Бог, быть с Тобою и делать то, что Ты хочешь. А что будет, не мое дело. Часто, нет, не часто, но иногда бываю в таком душевном состоянии, и тогда как хорошо!

8 сентября 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 136.

Приехала Софья Андреевна. Очень говорлива, но сначала ничего не было тяжелого, но с вчерашнего дня началось, намеки, отыскивание предлогов осуждения. Очень тяжело. Нынче утром прибежала, чтобы рассказать гадость про Зосю[193]. – Держусь и буду держаться, сколько могу, и жалеть, и любить ее. Помоги Бог.

26 сентября 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 138.

Опять сцены из-за того, что я повесил портреты, как были. Я начал