Касатон Стройнович покачал головой.

— Легко сказать — вычистить! А полномочия?

— Полномочия есть у комендатуры.

— Предлагаешь доносы писать? — хмыкнул Касатон. — Так нас стукачами заклеймят и бойкот объявят, на этом всё и кончится, не начавшись. Это всё полумеры! Надо поставить вопрос об организации студенческого самоуправления!

— И поставим! — согласился с этим предложением Мельник. — Но это дело небыстрое, а промедление недопустимо! Надо действовать!

И тут понялась со своего места Инга.

— Нет нужды действовать публично и официально! — предложила она временное решение проблемы. — Среди нас есть сотрудник комендатуры ОНКОР, который может взять донесение собранных нами сведений до компетентных органов на себя!

Отмалчиваться не стал, поднялся и заявил:

— Буду рад помочь, обращайтесь. Источник информации раскрывать не стану, сошлюсь на оперативные разработки.

На этом свою речь и завершил. Когда уже расходились, Карл даже поинтересовался:

— Ты чего сегодня такой квёлый?

— Не выспался, — сознался я, сунув портфель подмышку.

— На тренировку придёшь вечером?

— Не, может, со следующей недели на два занятия перейду. Бывай!

И мы разошлись.

В понедельник немало озадачила Милена.

— Пётр, прошу тебя повлиять на Льва! — заявила она, когда я устроился рядом с товарищем на заднем сиденье автомобиля. — Вчера вместо сеанса психотерапии он отправился в боксёрскую секцию!

Лев фыркнул и отвернулся к окну. Барышня поджала губы.

— Эрнест Карлович прекрасный специалист, но он не волшебник и может помочь лишь тем, кто согласен принять помощь! А твоё поведение — неконструктивно!

— Я — не псих! — отрезал Лев. — И не нуждаюсь в помощи!

Милена поджала губы.

— Эрнест Карлович не работает, как ты выразился, с психами, он специализируется на психологической реабилитации операторов с повышенной эмоциональностью и эмпатической чувствительностью!

— Да мне один час в зале дал большего, чем все его сеансы! — вспылил Лев.

— Курс психологической реабилитации входит в программу твоего развития!

— Так замените его на сават!

Я заподозрил, что моё присутствие тоже просчитано кем-то и внесено в программу в качестве некоего стабилизирующего фактора. Что же до опеки, то за Львом присматривала отнюдь не одна только Милена. Пока обкатывал на практике задания по развитию наблюдательности и выявлению слежки, успел приметить несколько человек, которые поблизости от моего товарища оказывались на регулярной основе.

Юлия Сергеевна по поводу своей бездарности сокрушалась, а вон как оператора первого витка опекают! Странно это всё. Странно и непонятно.

И потому я в спор вмешиваться не стал, сидел и молчал. Сами разберутся, не маленькие. У меня своих проблем хоть отбавляй.

По окончании занятий отправился на процедуры и после очередного резонанса приходил в себя, будто не секунду транса прибавил, а битый час работал со штангой. Чуть не надорвался. Но усталость усталостью, а зайти на кафедру кадровых ресурсов всё же пришлось. Альберт Павлович недовольно поморщился, но счёт из ресторана в качестве подтверждения оперативных расходов принял.

— Просил же — не шиковать! — проворчал он, пересчитывая сданные мной деньги.

— И близко не шиковал, — возразил я. — Могли бы и заранее предупредить, тогда вообще не стал бы ничего заказывать.

— Каждый знает ровно столько, сколько ему знать положено, — наставительно заметил куратор, отпер сейф и выложил на стол стопку бумажных папок. — Это информация по некоторым неформальным объединениям студентов, которые вызывают у нас опасение. Их члены с тобой откровенничать не станут, а вот их недоброжелатели — запросто. Появится конкретика, докладывай незамедлительно. А то, если начистоту, воспитательная работа среди учащихся провалена. Первоначальный отсев нареканий не вызывает, а дальше ситуацию пускают на самотёк. Не в моих принципах критиковать коллег, но тут надо брать ситуацию под контроль.

— Вы о налётах?

— В том числе. Работай!

Словечко это за последнее время уже успело мне опостылеть, и тот факт, что проторчал у Альберта Павловича до половины третьего, настроения отнюдь не улучшил, скорее уж — наоборот. Пришлось на обратном пути в комендатуру на ходу перекусывать пирожками. Там — новый сюрприз: когда заскочил в комнату переодеться, Василь складывал вещи в лежавший на кровати чемодан.

— Ты чего это? — опешил я. — Съезжаешь? Отдельную квартиру выделили?

— Петя! — мой сосед ухватил меня за плечи и закружил по комнате, умудряясь при этом ещё и подпрыгивать. — Меня стажёром в опергруппу взяли! Едем в Зимск ограбление расследовать!

— Ну, зашибись! Рад за тебя, конечно, а мне теперь кого в напарники поставят?

Василь озадаченно пожал плечами, словно эта мысль прежде ему в голову не приходила вовсе.

— Не знаю, не спрашивал, — признался он и предположил. — Может, Бондаря? Машка тоже едет, а его не взяли.

Машу Медник зачислили стажёром в опергруппу? Мне даже захотелось узнать, что у неё за покровитель такой, если это назначение сумел организовать. Хотя, если разобраться, образумить и натаскать заносчивую красотку было ещё даже сложнее, нежели обеспечить подобным трамплином для карьерного роста. А натаскали её — будь здоров, чего не отнять, того не отнять.

— Варька расстроится, — заметил я, переодеваясь в форму.

Василь попытался изобразить сожаление, но это получилось у него не лучшим образом.

— Ага, — печально протянул он, но сразу махнул рукой. — Да это ненадолго! Она, вон, на Кордоне две недели проторчала — и ничего!

— Удачи! — сказал я напоследок сослуживцу и отправился в оружейную комнату, дальше — за мотоциклом.

В напарники мне и в самом деле назначили Максима Бондаря. Точнее — не в напарники, а в будущие командиры.

— Месяц ещё покатаюсь с вами, а как аттестуют, в самостоятельное плавание отправитесь, — сообщил старшина Ревень перед построением дежурной смены и закурил. — Скорей бы уж! Доплата за шефство всей этой нервотрёпки и близко не покрывает.

— А кто за стрелка будет? — поинтересовался я. — Варя?

— Карина, — подсказал Бондарь. — Чёрненькая такая, спортивная.

Я кивнул, сообразив, что речь идёт о подружке Марины.

Тут к контрольно-пропускному пункту прошествовал счастливый до невозможности Василь. Поставил чемодан под козырёк, отошёл к прохаживавшемуся туда-сюда лейтенанту Зимнику, стараниями которого, наверняка, в опергруппу и попал. Подошло ещё несколько офицеров в штатском, затем появилась Маша, чемодан которой нёс хмурый Барчук.