href="ch2.xhtml#id23" class="a">[47] – это какое-то новое прочтение антистресса под лозунгом «Давайте добьем вашу уставшую кожу». Именно поэтому первые диски я совершенно спокойно использую курсами, а вторые – только разово, если понимаю, что лицу нужна хорошая встряска.

С пилингами есть еще одна тонкость, о которой нужно помнить. Самый простой путь – короткий курс жестких профессиональных пилингов. Концентрация кислот в них такая, что поверхностный слой попросту снимается, попутно стимулируются механизмы восстановления, активизируются все клеточные процессы. Можно сказать, что это контролируемое и большое по площади ранение со всеми вытекающими последствиями. Если этот процесс происходит разово и является, по сути, тем самым стимулирующим стрессом, отложенных последствий можно не бояться – главное следовать рекомендациям косметологов, восстанавливать свой новенький роговой слой и изо всех сил защищаться от ультрафиолета. Но если мы говорим о домашних средствах, которые используются на постоянной основе, то здесь очень важно подобрать такую концентрацию активов, которая не станет травматичной и не перейдет из категории краткосрочного стресса в длительный. Если клетки кожи втянутся в режим, когда их уничтожают ежедневно и с рвением, достойным более удачного применения, они перестроят график своей работы и начнут латать дыры с удвоенной силой. В итоге вместо желаемого эффекта фарфорового свечения наступит его полная противоположность: слишком плотная, с неровным рельефом и сухими участками кожа, которая отказывается впитывать средства ухода. С закрытыми комедонами, которые тоже не могут самостоятельно выбраться из-под нарощенного рогового панциря. Многие косметологи называют это состояние кожи гиперкератозом, хотя формально это не совсем так: достаточно сравнить грубую кожу на локтях, которая образуется от постоянного трения об одежду, чтобы понять качественную разницу. Гиперкератоз, кстати, вполне полезный и нужный результат действия адаптационного механизма кожи, без него на локтях и коленях у нас были бы кровавые мозоли. Но на лице его лучше не запускать, поэтому не стоит гнаться за слишком активным пилингом – лучше выбирать более деликатные средства. Слушать и слышать себя и никогда не терпеть боль, воспаления и дискомфорт – есть распространенная теория, что в длительных курсах мощных кислот первые несколько недель кожа «избавляется от всего лишнего». Это неправда хотя бы потому, что в коже нет ничего лишнего. Она просто пытается перестроиться и вернуться к нормальному функционированию в том кислотном аду, в который попала, и сигнализирует о помощи как может.

А когда уже пора?

Или когда на полке должен появиться антивозрастной крем

Первый крем с пометкой anti-age появился у меня в 27 лет – это была круглая банка-жемчужина Helena Rubinstein, которую мне подарили с шуткой «Ну все, в этом почтенном возрасте уже пора». Не то чтобы у меня тогда были какие-то явные признаки этого самого почтенного возраста. До этого я пользовалась линейкой Dior ioD, к сожалению, довольно быстро снятой с производства, – увлажняющей, витаминной и минеральной, невероятно прекрасной в своей легкости и универсальности. Через три года я буду очень тяжело переживать «страшный рубеж тридцатилетних», через восемь – очень смеяться, вспоминая это. Сейчас об этом писать и вовсе забавно, потому что последние годы нас всех очень старательно учат пользоваться антивозрастным кремом примерно с усредненных 23-х, когда формально активность клеток начинает замедляться (и в этот момент мы вроде как начинаем стареть, что становится поводом немедленно начинать бояться морщин). Проблема только в том, что возраст в паспорте и возраст, «написанный» на лице, могут отличаться. Иногда довольно драматично.

За годы работы я проходила все возможные тестирования и сканирования лица, которые должны максимально четко и честно определять как раз этот фактический возраст кожи. Такие аппараты обычно видят кожу довольно глубоко, и выглядит это страшновато. Видно все микроскопические пигментные пятна, которые на поверхности кожи появятся только через много лет, но они уже запрограммированы и буквально гарантированы. Микроповреждения и царапины, будто вшитые в глубокие слои своим рельефом, – невооруженным глазом их следы просто не видны. Но, несмотря на все это, с возрастом дела обстоят не так, как в паспорте, – то ли потому, что мне повезло с генетикой, то ли сказывается факт, что я всегда была очень старательным пользователем косметики.

Генетика точно помогла с кожей вокруг глаз, например, – если бы в мою программу старения был изначально вписан гравитационный птоз, эти всевидящие аппараты давали бы мне сразу плюс десять лет и автоматически подбирали бы специализированные средства, не слишком подходящие с учетом общего хорошего тонуса лица. С остальным это всегда вопрос восприятия, и он сложный даже для машин, а для нас практически нерешаемый: здесь мы помним и о нашем паспортном возрасте, и о каждой мелкой морщинке, и о том, как мы себя чувствуем – иногда старше, чем на самом деле. Генетика отвечает и за тип старения, и за тип кожи: они связаны, изначально прописаны в нашей ДНК и их нельзя полностью изменить. Но на этом все. У профессора Моше Зифа из канадского университета Макгилла была прекрасная образная аналогия: он сравнивал гены с предложениями, составленными из букв-нуклеотидов, полученных от родителей. А внешние факторы – это то, что влияет на расстановку знаков препинания, которые порой могут изменить весь смысл. Поэтому то, как мы живем и чем пользуемся, важно: это помогает, чуть замедляя не сам возраст, а появление его признаков. И у каждого типа свое «пора», для которого отправной точкой станут как раз генетически заложенные индивидуальные особенности, называемые типами старения. Они систематизируют общие признаки, связанные в первую очередь со строением лица и кожи.

Усталый тип старения

Так взрослеют девушки с нормальной кожей, которая в принципе не доставляет никаких проблем: она средней толщины, в 40–45 лет выглядит примерно на хорошие неопознаваемые 35. Единственный нюанс в том, что она очень адаптивна и проблемы организма быстро отражаются на ее состоянии. Утром цвет лица может быть красивым, к вечеру лицо становится усталым – как и следует из названия. И если в юности этот маятник качается бодро и кожа после нехитрых манипуляций быстро восстанавливается, то где-то с 35–40 лет тени в носогубных складках получают постоянную прописку. Так как это нормальная кожа, она отлично реагирует на пилинги, которые решают проблему с цветом лица. И прекрасно справляется с любыми последствиями внешнего воздействия, если ее вовремя (то есть до примерных 35-ти) подкармливать нужным количеством антиоксидантов и витаминов. Поэтому любой крем, хоть с антивозрастной пометкой, хоть без нее, должен быть главным специалистом по тонусу и цвету лица.

Мелкоморщинистый тип

Так меняется сухая и тонкая кожа, если