раз проигрывала его в воображении. Это было как искупление, как речитатив у меня в ушах: «Ты была права. Ты была права. Ты была права».

Потом я посмотрела на Купа, как он удаляется в тень деревьев, его плечи сгорблены от напряжения. Ничего хорошего это не обещало. Минт или Куп?

Глава 16

Один год после колледжа

Минт собирается сделать предложение. Я чувствовала это всеми фибрами души. Весь прошедший после выпуска год я стремилась пересоздать саму себя, жить дальше после того, как пути, на которые я думала, что попаду после колледжа, внезапно закрылись передо мной на выпускном курсе. Мне приходилось искать новую карьеру – как раз когда рынок труда посыпался для всех в стране; подстроиться под пустоту, оставшуюся на месте моей семьи, удержать остатки «Ист-Хаузской семёрки». Целый год Минт был моей единственной радостью.

Начиная с дня, когда он появился у меня на пороге через неделю после смерти Хезер. Он упал на колени, искренний от боли и благодарный за то, что я жива, а Хезер нет, и такой полный вины за то, что так подумал. Моё, тоже виноватое, сердце растаяло. Я похоронила свои предательства и наши отношения стали сильнее, чем когда-либо. В то время, как остальные наши друзья стали отдаляться, мы держались друг друга, не разлей вода.

Смерть Хезер была как огромная пропасть, прошедшая через наши жизни и источающая несчастье. Я хотела, чтобы всё снова стало нормально, хорошо и к лучшему.

Я хотела жить в солнечном свете.

Минт был само солнце. Мы переехали в Нью-Йорк: Минт чтобы пойти учиться в университет юриспруденции, а я – чтобы поступить на работу начального уровня в Колдвеле; теперь, когда у меня не было других вариантов, это была самая престижная из доступных мне возможностей. Это был тяжёлый год, но мы пережили свою первую встречу выпускников в Дюкете, доказав, что хорошие воспоминания побеждают плохие и восстанавливая дружбы. Жизнь снова казалась наполненной надеждой, и теперь мы были тут, в моём любимом ресторане, таком дорогом, что я была благодарна Минту за то, что он за всё платил. Не было никакого праздника или повода быть тут. А это значило…

Минт сел напротив меня, в кресло с высокой спинкой. В полутьме ресторана его лицо было похоже на картину маслом: тёплая кожа, роскошные линии и мягкие тени. Он взял меня за руку.

– Я хочу тебе кое-что сказать. Это важно.

Моё сердце переполнилось; я сжала его пальцы. Я весь вечер разглядывала его пиджак, размышляя, где он спрятал кольцо.

– Джесс, ты знаешь, что я тебя люблю. С самого первого курса.

– Я тебя тоже люблю, – сказала я с придыханием, совсем не переживая о том, как это прозвучало.

– И этот год в этом городе был хорошим. Лучше, чем я ожидал.

Я кивнула.

Он сделал глубокий вдох.

– Но дело в том, что мне кажется, это не работает. – Я уставилась на него в недоумении.

– Я всегда буду благодарен за то, что у нас было, но… мне кажется, я пытался поддерживать жизнь в чём-то, что очень давно уже должно было умереть.

До меня наконец начало доходить.

– Что? – прошептала я.

Он провёл рукой по волосам.

– Я должен тебе кое в чём признаться. – Он тяжело сглотнул. – Я тебе изменил, Джесс. На встрече выпускников. Помнишь, в субботу ночью, когда я не пришёл и сказал, что ночевал в отеле у Фрэнки?

Я ни мускулом не шевельнула. Как будто отказ участвовать всё остановит, и ничего не случится.

– Правда состоит в том, что я напился. После баров мы с ребятами пошли в «Вендис», и – я этим не горжусь, ясное дело, – но я переспал с Кортни. В туалете. А потом мы поехали к ней в отель.

Не Кортни. Кто угодно, только не Кортни.

– Я думаю, она мне уже довольно давно нравилась. – Продолжил Минт, будто поворачивая клинок. – В колледже, мне кажется, я был в неё влюблён, но ничего не делал, понятно, потому что мы были вместе. Но теперь я хочу что-то сделать.

Мои пальцы отпустили вилку, и она со звоном упала на тарелку.

– Что ты хочешь сказать?

Его глаза наполнились настоящими слезами. Я видела его в слезах всего несколько раз; так редко, что можно посчитать по пальцам одной руки. Этот вид пробился через туман моего шока и сделал этот момент настоящим.

– Прости меня, Джесс. Я никогда не смогу достаточно извиниться за это, или вообще за всё. Я так переполнен виной, что не могу… – Он судорожно вдохнул. – Но мне надо с тобой расстаться. Это к лучшему.

Паника – ледяная, вцепилась мне в сердце и разорвала его.

– Нет, – сказала я; мои глаза тоже наполнились слезами. – Не делай этого. Не бросай меня.

– Но я тебе изменил, – сказал Минт, опуская голос, теперь, когда мой сделался громче. – С Кортни.

В это мгновение всё стало кристально ясно. Какие именно были ставки, что именно мне надо было сделать и без чего я не смогу жить. Я не могла потерять Минта – человека, который посмотрел на меня на первом курсе и улыбнулся, и сделал меня кем-то значимым.

– Я тебя прощаю, – сказала я. – Это неважно. Мы будем жить дальше, как будто этого не произошло. Клянусь, никогда не припомню тебе этого. Пожалуйста, не уходи от меня.

Это было унизительно, я будто царапала ногтями половицы; я была лужей грязной воды, через которую переступаешь, чтобы попасть на тротуар, но мне было всё равно. Во мне, опасное, наэлектризованное, звенело отчаянье. Я могла закричать, я могла перевернуть стол. Я сделала бы всё что угодно, чтобы это остановить.

Минт мог прочитать это в моих глазах. Он резко отстранился от стола.

– Джессика, ты ведёшь себя как сумасшедшая. – Он оглядел ресторан, все лица, которые повернулись в нашу сторону. – Я думал, что тут будет легче, но это не так. Пойдём. – Он попытался меня поднять, но я ухватилась за кресло, отдёрнув от него руки.

– Джессика, – зашипел он, широко раскрыв глаза. – Почему ты так себя ведёшь? Это жалко. Вставай. Пойдём.

Нет, нет, нет. Если мы уйдём, я знала, что всё будет кончено. Я потеряю Минта и себя. Я уже так много потеряла. Я не могла потерять ещё больше. Поэтому я сделала ужасную вещь. Я выскользнула из кресла, упала на колени и сложила руки в молитве. Посетители ресторана вокруг нас примолкли; всё внимание было на разворачивавшемся тут спектакле умоляющей девушки.

– Пожалуйста, – воскликнула я; мой