– Ага. В плену был, – отшутился я, но дочь не поняла.

– В каком плену?!

– Это я пошутил. Обещаю. Честно! Все расскажу. Надо только придумать…

Я замялся, и тут же встрял Федор:

– Ясно дело! Прежде чем говорить, надо бы придумать что.

Я рывком развернулся к нему и заметил, как сузились его глаза, но мне всего лишь хотелось объясниться:

– Знаешь, Федя, кто чаще всего пропадает из семьи?

– Кто? – Тот оставался собран и внимателен.

– Сумасшедшие. Психи.

Федор, не спуская взгляда, замедленно кивнул.

– Так вот. Последнее, что я хочу, так это чтобы меня посчитали за такого несчастного! – Я помолчал, оглядел моих спутников. – Когда я начну рассказывать, ты сразу же решишь, что у меня кукушка уехала. Это потому, что ты меня никогда не видел. Прошу тебя, как только ты окончательно уверишься, что имеешь дело с психом, посмотри на твою маму. Прошу это потому, что прямо сейчас, без разных исследований и прочей тягомотины, у меня есть только один факт – но железный. Помни о нем. Я – твой дед. Я – Дашин папа. Но я моложе ее. Каждый раз, как решишь, что я вру, – сравни меня и мою дочь – твою маму.

Я почувствовал, что не так начался наш разговор, что надо было тоньше, деликатнее, что зря я горячился, как ненормальный – ну точно псих, – что нельзя женщине про возраст, но было поздно – что сказано, то сказано.

– Вы и правда… – Внук помолчал, поморщился. – Вы внешне, по крайней мере, не можете быть папой мамы.

– Угу, – кивнул я хмуро.

– Но вы ошибаетесь. Я вас видел. У мамы куча фотографий, да и видео полно. И я правда не понимаю.

– Отлично! У нас есть шанс.

Автомобиль прижался к обочине. За тротуаром виднелись мокрые кусты, мимо проносились другие машины, рядом не было ничего, ради чего стоило останавливаться. Я повернулся к Даше – та сидела, уткнувшись в сжатые ладони и навалившись на руль.

– Ма-ам! – Федор перегнулся к ней, погладил ее плечи.

Я чувствовал себя тошно и отвратительно, будто обидел собственного ребенка.

– Даш, бесенок, прости меня, я больше не буду! – протянул руку и впервые за долгие годы дотронулся до нее, а сердце почему-то тоскливо сжалось от всплывшего ощущения другой женщины. Ана, как мне тебя, оказывается, не хватает!

Квартира была просторной и светлой. Несмотря на погоду, казалось, будто ее подсвечивал краешек солнца. И она была очень женской. Даша любила хай-тек, но подсознательно делала его теплее и домашней – вот пара тигрят устроилась на краю суперсовременного кухонного агрегата, вот вышитый совенок, прячущийся в закутке за футуристичного вида стеклянной дверью, вот – букетик засушенных цветов. Не зря мне не понравился ее муж еще в тот раз, когда меня занесло на Землю, – с ним она развелась, как только Федька ушел в армию. Сейчас сын заканчивал университет, жил отдельно, и Даша, я догадывался, часто скучала в лабиринте большой квартиры.

Мы вкусно поели, много болтали ни о чем, оттягивая момент моего рассказа. Город накрыли дождливые сумерки, когда я после неловкого молчания наконец заговорил.

Это больше напоминало исповедь. Свет не включали. Постепенно тени, изначально прятавшиеся в глубине комнат, осмелели, захватив все пространство и жадно присосавшись к слабому свету, падавшему из окна. Мои слушатели закутались в них, их лица потерялись, они как будто исчезли, лишь изредка напоминая о себе неловким движением. Не знаю, как сложился бы мой рассказ, если бы я видел их. У меня было ощущение, что говорил я для себя – прежде всего для себя. И я старался быть честным, хотя возможно ли это, когда пытаешься несколько лет жизни втиснуть в рамки одного вечера?

Когда я выдохся, Федор включил свет. Помолчали. Видимо, они тоже не ожидали подобного. Даша сидела молча, мне показалось, немного напряженная. Удивительно, но Федор отреагировал с неожиданно практичной деловитостью, хотя мне и почудились нотки сарказма в его словах.

– Дед, и как же ты собираешься выполнять поручение этого Храма?

– Думаю найти каких-нибудь ученых, физиков например, рассказать им то, что запомнил. Запишу, естественно. Там, конечно, проблемы будут – у тех людей математика своеобразная, напоминает таблицы. Я и там-то не очень разобрался, а переводить – еще та задачка. Как говорится: не знал, да еще и забыл!

– Не найдешь ты никого, дед, – неожиданно заявил Федор.

– Почему это?

– Так нету их. Физиков. Были, да вышли.

– Опять ты про свое, Федь! – вмешалась Даша.

– Но это правда! – возразил парень, вскинувшись.

– Все! У меня на сегодня – перебор! – заявила его мать, добавила: – Пойду чай травяной приготовлю.

Он проводил ее взглядом и обернулся ко мне:

– Дед, капитализм у нас. Хоть и государственный!

– И что?

– Да то. Люди делают то, за что им платят. Ну или на чем они заработать могут. А физика – дно. Если ты еще не понял, дед, то я на физическом факультете учусь. У нас один препод, и тот такой древний, что каждый раз боюсь – придет ли на семинар. Во всем мире настоящих физиков осталось штук десять, наверное. И все такие же древние. Вымирающий вид! Мамонты.

– В наше время то же самое было, но люди оставались людьми – всегда находились те, кто ради решения загадки готов был многим пожертвовать.

Федор махнул рукой:

– Мало быть упертым, надо еще и способности хоть какие-то иметь! А сейчас Вирт все высосал.

– Не понимаю. – Я нахмурился. Опять новые слова, термины.

– Чего тут непонятного?! Что такое виртуальная реальность? Это, по сути, отражение реальности в искусственной вселенной. Пока это была забавная игрушка – отлично. Но когда это стало тканью жизни, наступила катастрофа. – Я молчал,