«Пусть ни пророк, ни другие верующие не испрашивают прощения за идолопоклонников, даже своих родных».

Он молил Аллаха разрешить ему помолиться за мать, но его просьба не была удовлетворена. Он, должно быть, уверовал в то, что небо сулит ему угрозы, и грустно сказал: «Я спросил Аллаха, могу ли я побывать на могиле своей матери, и он разрешил мне. Я спросил его, могу ли я помолиться за нее, и он отказал мне в этом».

Его давняя мечта о сыне сбылась с рождением Ибрагима от коптской девы по имени Мария, которую в качестве наложницы подарил ему правитель Египта. Жены сильно ревновали пророка к Марии как матери его единственного сына, а пророк в свою очередь был этим крайне недоволен. И 6-я сура открыла своего рода предупреждение непокорным женам — им пересказывается история двух злых жен праведников, Ноя и Лота, которым было сказано в момент их приближения к новой жизни: «Войдите в Огонь вместе с теми, кто входит туда!»

Долгожданный сын умер в возрасте 15 месяцев, и отец, успевший к нему горячо привязаться, от души скорбел, хотя и принял смерть со смирением. Тогда было затмение солнца, которое люди приписали скорби всей природы в связи со случившимся; но пророк правдиво сказал: «Солнце и луна — это знаки, посланные Аллахом, но это не знаки скорби о ком-то из смертных; когда вы наблюдаете затмение, займитесь чтением молитвы и молитесь, пока оно не кончится».

Завоевание Мекки придало Мухаммеду большую духовную силу, а последствия имели вполне светский, законодательный характер. Снятие осады Таифа не отразилось на престиже пророка. Он был до такой степени занят приемом послов от разных племен, желавших связать свою судьбу с его учением, что девятый год Хиджры был назван впоследствии «Годом Депутаций».

Среди эмиссаров было 14 человек, принадлежавших к христианским общинам, которые пришли посмотреть, что такое ислам, оценить его преимущества. Мухаммед принял их в Мечети, им дали возможность принять участие в обсуждении богословских вопросов, которые, большей частью, велись о Втором лице Божественной Троицы, по поводу которого депутаты христиан цитировали Евангелие. Пророк возражал стихами из Корана, где сказано, в частности: «Поистине, Иса пред Аллахом подобен Адаму: Он создал его из праха, потом сказал ему: "Будь!" — и он стал. Истина — от твоего Господа. Не будь же сомневающимся! Кто же будет препираться с тобой об этом после того, как пришло к тебе знание, то скажи: "Приходите, призовем наших сынов и ваших сынов, наших женщин и ваших женщин, и нас самих и вас самих, а потом воззовем и направим проклятие Аллаха на лжецов!" Поистине, это рассказ истинный, и нет никакого божества, кроме Аллаха, и, поистине, Аллах, Он — великий, мудрый! А если они отвратятся, то ведь Аллах знает распространяющих порчу!» (Коран, 3: 52–56)

(Перевод И. Крачковского)

Для завершения дискуссии было решено устроить испытание, или Суд Аллаха, а для его проведения выбрали открытое место за стенами города. Когда настало утро, появился Мухаммед в сопровождении Фатимы и Али и их двоих сыновей. Но христиан не было видно, они отказались от своих намерений из-за страха ужасного наказания, которое должно было пасть на того, кто проиграет (по крайней мере, так утверждают мусульманские историки). Обычно добавляют, что пророк милостиво разрешил им вернуться к себе домой, предложив сначала на выбор заплатить ему дань или отречься от своей религии. Те выбрали уплату дани, но вопрос в том, действительно ли они могли допустить, что испытание такого рода является правильным способом разрешения религиозных разногласий.

История, конечно, знает множество примеров достаточно нелепых испытаний, которые христиане в Европе устраивали и несколько веков спустя.

Мечеть пророка в Медине стала теперь средоточием оживленной жизни. Здесь принимались послы, здесь выплачивалась дань и налоги; здесь возносились почести, раздавались полномочия тем, кто пришел покориться исламу. Мухаммеда теперь знал каждый во всех уголках его родного края, и его последователи исчислялись теперь тысячами.

Пока население всех городов и крепостей спешило отдать должное посланнику Аллаха, упрямые жители Таифа все еще поклонялись своим идолам и доверяли крепким стенам и горным вершинам, ожидая, когда исполнятся спокойные слова пророка, который обещал им месть Аллаха, если они не признают ислам. Но время шло, и они начинали чувствовать, что их положение не так надежно, что они в одиночестве, ибо вокруг них сужался круг верующих в Аллаха и им становилось все труднее скрываться за стенами. «Лиса» слишком долго отсиживалась в своей норе, и настало время поймать ее. Осажденные послали к Мухаммеду парламентариев, чтобы спросить у него об условиях мира. Он отказался говорить о чем бы то ни было, кроме полного отказа от идолопоклонства и принятия ислама. Эмиссары готовы были сами принять мусульманство, но утверждали, что внезапные перемены могут оказаться сильным потрясением для жителей Таифа: не могли бы они еще три года поклоняться своим идолам?

«Нет!» — ответил пророк.

«А могли бы мы попросить месячный срок, чтобы подготовить сознание людей?»

«Нет! Аллах не может служить тем, кто поклоняется идолам».

«Но нельзя ли освободить наших людей от неоднократно повторяемых ежедневных молитв?»

«Нет подлинной религии без молитвы», — всё, что сказал в ответ пророк.

На этих условиях крепость была сдана, и в Таиф был послан вестник, чтобы разрушить камень, воздвигнутый на крыше храма. Обломки остались лежать на земле, в окружении плачущих женщин, которые проливали слезы по своим разрушенным надеждам.

В течение этого года (630 г. Р.Х.) пришло известие в Медину, что византийцы и их союзники сирийцы собирали силы для похода на мусульман, и Мухаммед решился на самую честолюбивую из всех своих затей. Он не делал тайны из своих настоящих намерений, но отважно призвал правоверных собраться под его знамя, и тогда сформировалась армия, насчитывавшая 30 тысяч человек под непосредственным командованием пророка. Али остался в Медине заботиться о семье и выполнять обязанности наместника. Силе, подобной этой, еще не видели в Аравии, она двигалась с немалым трудом по раскаленным пескам, через безводные пространства. Дезертирство было не редкость, но это не влияло на численность войска, и своими размерами оно внушало трепет тем, кто жил вдоль маршрута его следования. Многие племена заявляли о своем желании стать союзниками, а ту огромную армию, что, как предполагались, собрал Рим, встретить не удалось. То ли ее командование испугалось слухов о силе, посланной им навстречу, то ли Мухаммед мудро держался на расстоянии, — трудно сказать. Во всяком случае, боевой дух мусульман покачнулся, и когда кампания близилась к завершению, Мухаммед созвал военный совет в Табуке, в ходе которого спросил Омара, продолжать ли движение вперед или нет.

«Если у тебя есть распоряжение Аллаха, то надо двигаться вперед — наступай», — сказал тот.

«Если бы я получил распоряжение от Аллаха, я не стал бы спрашивать у Омара», — ответил пророк.

В Медине по-прежнему радостно встречали возвратившихся из похода, хотя не все население участвовало в веселье. Многие отказались пойти против Сирии, другие осмелились выражать пророку недовольство из-за того, что тот предпринял эту экспедицию. Один выкрикнул: «Видно, пророк считает за развлечение поход на ромеев; но он увидит, что это совсем не похоже на войну против кочевников. Ничего себе, развлечение — шагать по пустыне, несмотря на нестерпимый зной и раскаленный песок!» Отсюда — следующие аяты в Коране: «Радовались оставленные, что они уселись позади посланника Аллаха, и тяготились усердствовать своим имуществом и своими душами на пути Аллаха, и говорили: "Не выступайте в зной!" Скажи: "Огонь геенны более зноен", — если бы они разумели! Пусть же они смеются немного, и пусть они плачут много в воздаяние за то, что приобретали!» (9: 82, 83) (перевод И. Крачковского).