валидольная, а с другой это хорошо, когда всё в твоих руках. Хуже, когда от тебя уже ничего не зависит, — задумчиво пробормотал я.

* * *

Перед сном в мой номер, который я делил с Борей Александровым, заявились «плясуны» — Мальцев, Харламов, Васильев и примкнувшие к ним Виктор Коноваленко и Юрий Тюрин. Из маловнятного объяснения Валеры Васильева я понял, что «голуби сизокрылые» желают знать финансовые условия, ожидающие их после перемещения в Северную Америку.

— Значит, хотите услышать про золотой дождь из долларов, фунтов-стерлингов и немецких дойч марок, который прольётся на ваши горячие головы? — Усмехнулся я.

— Чё сразу марок-то? — Замялся Васильев. — Сколько долларов в месяц нам будет полагаться?

— Да ладно, потом разберёмся, — «дал задню» вратарь Коноваленко.

— По меркам канадских и американских хоккеистов, вы играть будет практически задаром, — я тут же охладил будущих советских звёзд ВХА. — Львиная доля валюты пойдёт в спорткомитет.

— А нам что? Переходящее знамя передовика производства и значок на одно место? — Не поверил мне Валера Васильев.

— Я примерно прикидывал гонорар, — не стал я томить товарищей хоккеистов. — В месяц каждому в карман капнет где-то около двух с половиной тысяч долларов США. По курсу советского чёрного рынка — это десять тысяч рублей. Но! — Я поднял указательный палец вверх, когда увидел, как разом вытянулись лица парней. — Из них придётся платить за аренду жилья. Это минус 350 долларов, если снимать дом на две семьи. Автомобили можно купить бэушные и продать их после окончания сезона. И ещё нужно будет решить, как эти доллары переправить в Союз — это раз, и найти методы дополнительной подработки — это два. Мы ведь ещё кроме проживания должны будем качественно питаться. В следующем году будет весело, не соскучитесь.

— Как бы нам от такой «веселухи» не загреметь под фанфары, — здраво рассудил Виктор Коноваленко и задал ещё один важный вопрос. — Кто нас будет тренировать?

— Я буду просить для команды Володю Юрзинова, — ответил я. — Он с Чернышёвым поработал, теперь с Бобровым сотрудничает. Пусть поварится в заокеанском хоккее, польза будет для всей страны огромная.

— Может, меня тоже как-нибудь в Америку возьмёте? — Тяжело вздохнул Саша Мальцев.

— А «Динамо»? — Уставился на нападающего ведущий динамовский защитник. — Без тебя «Малец» «Динамо» посыплется. Всё, пошли на боковую. Завтра едем в Дюссельдорф.

— Правильно, мужики, — обрадовался я, так как из-за перелёта, переезда, тренировки уже еле-еле держался на ногах. — 2-го апреля в Москве ещё раз соберёмся и поговорим.

* * *

Рано утром 6-го марта я попрощался со всей сборной Советского союза. С каждым по отдельности поручкался, почти каждого по-отечески обнял. Всеволода Боброва обнял сверх плана — два раза и пожелал ему успехов на чемпионате Мира и на чемпионате СССР. А с Виктором Коноваленко я коротко переговорил, уже усаживаясь в такси. Попросил голкипера, чтобы он в Горьком передал товарищам местным бандитам, мою просьбу похлопотать за шамана Волкова, ведь ему в тюрьме сейчас любая поддержка пригодится. Виктор хоть и сказал, что никого из серьёзных людей не знает, но пообещал помочь, чем получится.

В аэропорт Мюнхен-Рим я ехал с лёгким сердцем. С партнёрами по сборной переговорил. С теми, кто остался на меня в обиде, объяснился, как мог. Однако когда, за окном такси замелькали ухоженные как на картинке поля и деревья, на которых уже не было снега, вдруг так нестерпимо захотелось по нужде, что я даже подумал: «не дотерплю, осрамлюсь».

— Шеф тормози! — Буквально выкрикнул я. — Машинен стопен! Гитлер капут! Цигель, цигель, аусвайс!

Водитель прижался к обочине и нажал на тормоза, после чего огромными выпученными глазами уставился на меня. Я же словно пробка из-под шампанского выскочил в заднюю дверь и посеменил, не разбирая дороги к кустам.

— Ба-бах! — Вдруг раздалось за моей спиной.

Я резко развернулся и на моих глазах протараненный тяжёлым грузовиком, автомобиль такси пролетел метров пять. Водитель грузовика пулей бросился наутёк, а таксист подозрительно затих за своим шофёрским рулём. Мгновенно всякое желание в орошении немецкой растительности в моём организме пропало. Я рванул к таксисту, дёрнул покорёженную дверь на себя и с облегчением выдохнул, так как молодой парень был жив, и скорее всего, отделался испугом и сотрясением мозга. И хоть бензином не пахло, я всё равно раненого вытащил из машины и бросился голосовать на дорогу. «А ведь это меня хотели попугать, — сразу же подумалось мне. — Как там говорил странный библиотекарь? В Чикаго меня хотят покалечить, пока неизвестным способом. А в Москве кто-то заказал мой холодный труп. Так про Мюнхен же ни слова не было? Никому верить нельзя».

Глава 14

В ночь с 24-го на 25-ое марта я не мог уснуть, хоть тресни! Моя ненаглядная подруга Лиза Савьер посапывала сном младенца, а я дважды за ночь уже спускался в гостиную на первый этаж, где наглаживал кота Фокса, который в отличие от меня днём отоспался.

— Вот, Фоксец, смотри сюда. — Я выложил на стол черновой отчёт для «Советского спорта». — После того как я съездил в сборную, мы грохнули: Лос-Анджелес, Ванкувер, Калифорнию, Нью-Йорк, Атланту, Баффало, ещё раз Атланту и один раз проиграли Детройту. У меня там расстройство желудка случилось. Кстати, у некоторых наших парней тоже.

— Мяу, — ответил мне Фокс и, услышав знакомое слово желудок, спрыгнул с коленей и побежал к холодильнику.

— В общем, не суть, — продолжил я, оторвавшись от турнирной таблицы, которая радовала глаз, и пошёл кормить своего обжору. — Ты пойми, мордуленция усатая, если завтра, то есть уже сегодня мы грохнем Монреаль, то до общего первого места в чемпионате нам останется всего полшага.

— Мяу, — опять высказался чёрный как смоль кот.

— Я с тобой как с умным человеком разговариваю, а ты — мяу, да мяу, — буркнул я и высыпал в миску настоящий американский кошачий корм, к которому его приучили в доме Стэна Микиты.

«Значит так, — мысленно сказал я, вернувшись за стол к турнирной таблице. — У Монреаля — 110 очков и 74 игры, у нас — 113 очков и те же 74 игры. Если завтра выиграем, то у соперника останется — 110 и 75, а у нас уже будет — 115 и 75. Значит 28-го марта в матче в легендарном „Монреаль Форуме“, до полной и окончательной победы нам хватит и ничейного результата. И две последние игры с Детройтом и Торонто уже перейдут в ранг тренировочных».

— Что ж мне не спиться-то, а, Фоксец? — Спросил я кота.

— Мяу, — ответил он, оторвавшись от миски ровно на полсекунды.

— Ладно, отъедайся пока можно, — махнул я рукой и, встав из-за стола, снова пошёл в спальню на второй этаж. — Летом в Союз приедем, снова тебя переведу на кильку с сосисками. Может там, ты хоть чуть-чуть приведёшь себя в удовлетворительную спортивную форму.

* * *

На решающий матч в этот замечательный тёплый воскресный чикагский вечер я по традиции приехал за полтора часа. Люблю немного покататься и пощёлкать по воротам до заливки льда. Но сегодня перед «Чикаго Стэдиум» творилось невообразимое Вавилонское столпотворение, которое, если верить «Библии», для людей далекого прошлого плохо закончилось. Поэтому, когда я поставил машину, старенький бэушный «Ford Falcon» 1963 года, то меня моментально облепили журналисты и самый ярые болельщики команды.

— Как вы сегодня сыграете, Большой Таф? — Выкрикнул какой-то толстяк с диктофоном в руке.

— Мы сыграем так, чтобы не было мучительно больно, за бесцельно проведённые минуты на льду, — буркнул я, закинув на плечо баул с формой и взяв в руку переноску с котом Фоксом, которого в первый раз за всё время в Чикаго привёз на хоккей ради спортивного фарта.

— Кому ты сегодня размножишь череп, Таф? — Гаркнул какой-то сумасшедший.

— Играть буду жестко, но в пределах хоккейных правил и элементарной человеческой порядочности, — ответил я, буквально прорубаясь через толпу к служебному входу.

— Какие тебе девушки нравятся? — Окрикнула экзальтированная хоккейная фанатка.

— Как и всем умным мужикам — умные. — Продолжил я свой путь к стадиону.

— Сколько вы наколотите шайб этим недоумкам из Монреаля? — Кто-то крикнул за моей спиной.

— Эти «недоумки» из Монреаля — самая титулованная хоккейная команда в мире. Кто ты сам, чтобы иметь о них такое мнение? — Рявкнул я, уже начиная потихоньку заводится. — Господь Бог?

— Два слова для телевидения, — перехватила меня журналистка, когда я пробрался в охраняемую огороженную область перед служебным входом в чикагский стадион. — Как вы настраивались на сегодняшний решающий матч всего регулярного чемпионата НХЛ?