Наталья вернулась в зал заседаний. Оказалось, там установили большой монитор и организовали прямую связь по скайпу с головным управлением РПН. Наталья заметила Думченко на экране, поняла, что тот ее заприметил еще от двери, но не стала подавать голос, так как пришлось бы перебивать Людмилу Сергеевну, которая заканчивала доклад.

— Спасибо, Людмила Сергеевна! — Думченко на экране кивнул. — Да, я понял! Вы все правильно делаете. А вот я вижу Наталью Викторовну! Может быть, она нам что-то еще расскажет?

Наталья поставила бутылку на пол и переместилась поближе к камере.

— Доброй ночи, Остап Тарасович! Если повторю что-то из доклада Людмилы Сергеевны, не обессудьте.

— Ничего! Расскажите, что вам удалось? — Думченко чуть повернул камеру на компьютере, и Наталья увидела Олейника и генерала МУРа Головина за спинами врачей.

— Пока нам немного удалось узнать, — призналась она. — Больной в сопоре[17] или коме-один[18], так что общаться с ним невозможно. Пневмония двухсторонняя, по форме А20, комплекс он получил. У остальных контактных клиники пока нет, все собраны в одном отделении, в отдельных палатах. Сейчас Пичугин получает данные из телефона пострадавшего, ждем поддержки ФСБ по технической проблеме. Я пока знаю только, что высока вероятность очень неприятной для нас всех версии. Возможно, пострадавший прибыл в Воронеж поездом, причем в плацкартном вагоне.

— Ого… — Думченко задумчиво почесал подбородок. — Вот это номер. Эту версию обязательно надо взять в приоритет!

— Мы взяли. Хуже, что нам пока не удается установить номер поезда. Подходящих по времени прохождения через Воронеж у нас пять поездов. Я просила Виктора Владимировича помочь с розыском больного по футболке. Нам известно, что похожий на него человек попал в поле зрения камеры на Казанском вокзале. Пока ждем от Головина дополнительной информации. Есть результат?

— Есть, Наталья Викторовна, сейчас он сам вам расскажет! — Думченко посторонился и дал место Головину.

Тот помахал рукой.

— Еще раз приветствую! Да. Он снят в двадцать один час сорок пять минут. Поездов там в вашу сторону мы насчитали три. Первый, 034С Москва — Владикавказ, мы исключили, так как он отправлялся в двадцать один пятьдесят. Парень никак бы не успел к поезду за пять минут с того места, где был снят. В двадцать два восемнадцать отошел поезд 062Ч. Это у нас Москва — Нальчик. Вариант возможный. Так же возможен и 202А Москва — Адлер. Он отошел в двадцать три шестнадцать, но он дополнительный, идет вне расписания, и я не знаю, во сколько он прошел Воронеж.

— Виктор Владимирович, а что это за место, где расположена камера? — спросила Наталья.

— Обычное место, лестница между первым и вторым этажами недалеко от зала ожидания. Поэтому камера захватила фигуру, но лицо не попало в кадр. — Головин пожал плечами. — А что вас интересует?

— Там аптека рядом есть, на втором или первом?

Головин к кому-то обернулся, но его собеседника не видно было в поле зрения камеры, потом ответил:

— Да, есть там аптечный киоск.

— Спасибо. Выясните насчет этого парня все, что сможете. Не могу доказать, но интуиция подсказывает, что это он.

— После выступления утром в «Домодедово» я поверю в любое чудо от Евдокимовой! — с усмешкой заявил Головин. — Сделаем все возможное.

— Спасибо, — ответила Наталья, несколько демонстративно поджав губы.

Ей не по душе было, что теперь вся мужская часть МВД, а может, и ФСБ горячо обсуждает ее женские прелести, попавшие в кадр, когда она в одном нижнем белье преследовала преступника в аэропорту.

— Остап Тарасович, я позвоню вам, как только будет ясность с поездами! — добавила Наталья, выходя из кадра.

В которой Стежнев допрашивает проводницу Аню, а та признается, что грабила Еремеенко по заданию начальника поезда

Оставшись один, Стежнев наконец получил возможность перевести дух и немного дать волю эмоциям. На самом деле он был ошарашен рассказом Карины. Нужно было разложить все по полочкам.

Выходило, что Еремеенко, который, по подозрению Ковалева, перевозил секретные документы, пропадает из вагона, и, судя по показаниям Карины, насильственно. По сути, это полностью подтверждало подозрения Ковалева, что Бражников использовал Еремеенко как курьера. Но кто-то, также узнавший о сделке, перехватил Еремеенко раньше. Для Стежнева теперь важно понять, какая именно сила вмешалась в ситуацию. Еремеенко мог стать жертвой спланированной операции ФСБ, о которой не было известно даже Ковалеву. Это могло случиться, если Бражникова еще раньше заподозрили в измене и начали проработку в режиме особой секретности.

«А это ведь полная жопа, — подумал он. — Если так, то мне головы не сносить. Когда начнут разматывать это дело, загребут, тут к гадалке не ходи. Надо драпать!»

Но прыгать с поезда на ходу, когда до Ростова оставалось чуть больше получаса, не имело смысла. Там можно будет спокойно и незаметно сойти. К тому же паниковать вообще рано. Вряд ли операцию такого масштаба можно было вообще утаить от пронырливого Ковалева, который водил дружбу с куратором Бражникова и сам был вне подозрений. Нет, если без паники и по здравому анализу, то ситуация скорее похожа на вмешательство агентов иностранной разведки, чем на работу ФСБ.

Само похищение Еремеенко было проведено совсем не в стиле ФСБ. Ведь, согласно показаниям Карины, проводница лично принимала участие в силовой фазе операции, но это было бы невозможно, если она не действующий офицер ФСБ.

Впрочем, действующего офицера, тем более женщину на такой должности, Стежнев без труда отличил бы даже в толпе. Он покинул тамбур, добрался до открытого купе проводницы и взглянул на нее, делая вид, что изучает расписание.

— Вы что тут делаете? — насторожившись, спросила проводница Аня.

— Я? — Стежнев безразлично пожал плечами. — В ресторан иду, глянул на расписание. Нельзя?

— Ну, так проходите, раз в ресторан. Смотрю же, не из моего вагона.

— Нервные все какие-то, — с усмешкой ответил Стежнев.

— Да с моей работой станешь нервной… — пробурчала Аня. — То одно, то другое…

— То нос разобьют… — Стежнев красноречиво коснулся собственной переносицы, того места, которое у Ани было заклеено пластырем.

— Вот-вот. Неудачно нагнулась, когда пол мыла, а тут бац, и стрелка под колеса.

Стежнев про себя отметил, что проговорено это было с нарочитой небрежностью, словно Аня хорошенько заучила эту версию. С ней все было понятно. На офицера ФСБ она не тянула никак от слова «совсем», значит, следовало действовать дальше, исходя из того, что она может быть как-то связана с иностранной разведкой. Возможно и скорее всего, сама того не зная. Например, ее завербовали именно ради похищения Еремеенко.