Одинцов, не отрываясь, пересчитывал зеленые купюры. Наконец и он воодушевленно заголосил:

– Почти девяносто тысяч долларов! Полный отпад!

– А скажем – восемьдесят! – Гуров был в своем амплуа.

Одинцов укоризненно глянул на партнера и заметил:

– У нас же средняя прибыль десять долларов за вещь? Помножь на общее количество и получишь параметры нашей прибыли. Не надо химичить, Иван! Доверие партнера даст ещё большую прибыль.

– А брак? – не унимался Гуров.

– Его перекрывает сверхприбыль над десятью долларами. Манто, если помнишь, уходили более, чем за двадцать долларов. Мужские дубленки за пятнадцать и так далее.

– Ну, а кто об этом знает?

– Не хотелось бы подозрений.

– Я сам всё улажу, тем более, что брак мы можем предъявить. Саныч дает кладовку ещё на неделю.

Гуров отсчитал пять «штук зеленых» и дал Одинцову. Тот молча взял и запихнул за пазуху. Молча и разошлись. Утром ожидался прилет англичанина, а ближе к вечеру прибывали их соучредители – Данек и Наташа. Уже сутки, как бизнес-леди почуяла что-то неладное, а предложение Гурова приехать на пару дней позже, лишь усилило её беспокойство. Она накрутила Данека и он затребовал у Одинцова-Гурова встречу для разборки текущей деятельности, включая завершение новогодних платежей. Встреча партнеров изначально не сулила ничего хорошего.

– Нет, ты только посмотри, – визжала Наташа, обращаясь к Данеку, – в таможенной декларации указаны какие-то тряпки «сэконд-хенд». Докатились, мореманы! Ветошью торгуете?

– Самое печальное, – заметил Данек, – торгуют без нашего согласия и участия, нарушая уставные тезисы. Ну, Гуров, ладно. Его не переделаешь. Но вы, Николай? Как вы, будучи директором, поддались на эту, подрывающую имидж компании аферу и не поставили нас в известность. У нас, в Польше, за такие дела. И вообще, этим бизнесом с бэушными тряпками занимаются только мелкие, никудышние фирмачки. Вы нас подставили! Вы не оправдали доверия! Как можно с вами выстраивать дальнейшие бизнес-планы? Ответьте прямо сейчас! Как нам быть?

Впервые Одинцов видел Данека таким серьезным и требовательным, беспощадным в оценке произошедшего. Ему было стыдно до кончика хвоста, то есть до копчика и он, как нашкодивший школяр, всё краснел и краснел.

– По бухучету – никаких проводок! – продолжала вскрывать безобразия Наташа. – Продажи велись без кассового аппарата, без накладных. Николай, да вас прямо сейчас можно сажать в кутузку. Вы получили импортный товар, продали его, а прибыль поделили, не уплатив никаких налогов государству.

– Данек, – бизнес-леди обратилась к супругу, – да у них тут полный междусобойчик. Где срубленные бабки, господа?

– Ах, вот в чем дело, – опомнился Гуров. – А я и впрямь поверил, что Наташка встала на защиту законных интересов некогда брошенного ею государства. Причина оказывается в другом – в пенендзах!

– Как ты смотришь на это, Николай? – Гуров незаметно подмигнул Одинцову. – Бросили на произвол судьбы, мол карабкайтесь партнеры из России, как сможете. А когда почуяли запах бабок, заработанных без вашего участия – примчались! Не молчи, Николай! Не молчи! Я достаточно знаю эту публику! Крахоборы! Думали, что Гуров загнется? Хрен вам с редькой! А ты Данек? Из-за какого-то небольшого недобора пенендзев устроил истерику и бросил своего друга! Да, вы ещё нам должны!

– Ваня, – миролюбиво провещал Данек, предчувствуя грозу во дворе бизнес-партнерства и назревающий конфликт со своим старым другом. – Надо по-честному! Провернулись за счет возможностей нашей общей фирмы – поделитесь! Таковы правила!

– И быстренько восстановите бухучет, – вставила Наташа. – Не ровен час, кто-нибудь стуканет из бывших покупателей. Штрафы, сами знаете, какие – одного хватит, чтобы.

– Опять пугаешь? – грозно перебил Гуров.

– Успокойся, друг, – вступился Данек. – Никто никого не пугает, но документацию нужно быстро восстановить. Так как с нашей долей?

– Учись, капраз! – Гуров обратился к Одинцову, с которого пятнами сходило прежнее покраснение, – Вот тебе наглядный пример: дружба-дружбой, а денюшки – врозь! Пойдем, посоветуемся.

Гуров с Одинцовым вышли в соседнюю комнату.

– Что будем делать? – спросил пан капитан. – Твоё мнение решающее!

– Надо поделиться – фирма действительно общая.

– Сколько предлагаешь?

– По-братски, ведь славяне!

– Вот именно поэтому, капраз, по тыще бакенов с них и хватит. Учитывая, что твоё мнение решающее – так и порешим! У тебя есть с собой?

– Есть полторы.

– И у меня пятьсот. Я верну!

Гуров, не давая Одинцову окончательно сообразить, сгреб две тысячи долларов в карман и вытолкнув его в общую комнату торжественно объявил:

– На «сэкенд-хенде» много не наваришь – короче, вам по тыще бакенов и разногласиям капут! Согласны?

Данек посмотрел на Наташу, мол, больше с них не выжмешь, надо брать, пока дают. Та кивнула, в знак согласия. Мол, надо соглашаться, а там посмотрим. На этом общие

противоречия завершились. Гуров выдал Данеку две тысячи долларов, не забыв приплюсовать комментарий:

– Опять ты, пан профессор, на мне заработал!

Данек в долгу не остался:

– Ну, не всё же время мне тебя кормить!

– Началось! – прокомментировала взаимные любезности Наташа.

Накануне этой встречи, завершившейся на мажорной ноте, калининградские бизнесмены подвели итоги первой сделки с прилетевшим из Лондона англичанином. Решили провести по бухучету оборот всего в десять тысяч баксов, имея в виду себестоимость товара по таможенной декларации в три тысячи плюс ещё три за доставку пароходом из Великобритании, плюс таможенные и прочие погрузочно-разгрузочные расходы. С трех с небольшим тысяч надлежало уплатить налог на прибыль. К этому времени у Одинцова уже имелась печать липовой фирмы, которая якобы купила всё оптом. Так что Наташа зря визжала. Бизнесмены закрывали сделку, имея в «черном нале» фантастическую для них цифру в семьдесят тысяч долларов плюс десять заначки. Но ей и Данеку не полагалось знать деталей. Жаль, конечно, Одинцова. Ему досталось больше всех и он натурально краснел. Но на то он и директор, чтобы отдуваться и краснеть. На самом деле краснел он по другой причине. Ему, воспитанному на правильных патриотических позициях, было стыдно в принципе. Ведь он начал обманывать своё государство. Но он оправдывал свои порой не верные действия той мизерной пенсией, выделенной государством за угробленную под водой молодость. За аналогичную как у него службу под водой, в США и Великобритании, Франции и Германии полагались совсем другие пенсии. У нас это было невозможно из-за бедности самого государства. Вот такие пироги с котятами.

Англичанин был умен и не жаден, к тому же говорил по-русски. Он предложил взять на домашние расходы по пять штук зеленых, а остальные пятьдесят пять оставить на развитие бизнеса с обязательным созданием совместного англо-российского предприятия. Так что встреча с польскими партнерами носила символический характер. Всё уже было решено. Поэтому, проводив польскую группировку во главе с русской полячкой Наташкой и пообещав не снижать обороты, уже на утро следующего дня Гуров и Одинцов посетили областную администрацию, где заявили название новой англо-российской фирмы: «Золотой океан», то есть «Голден оушн». Почему океан – ещё понятно, но золотой – это чисто гуровские замашки. В уставе предприятия, как основной вид деятельности, была запротоколирована рыбодобыча и рыбопереработка. Это наводило Одинцова на мысль о том, что предстоит нечто, чего он совершенно не знал. Гуров тут же поспешил с разъяснениями: