характер создается обстоятельствами, то надо, стало- быть, сделать эти обстоятельства достойными человека». Все строительство нашей страны, идущей к коммунизму, направлено именно к этой цели, и в этом залог дальнейших успехов всей нашей жизни, всей медицины, всей психиатрии.

Конечно, многое у нас и в настоящее время еще требует дальнейшего развития и улучшения, но весь строй нашей страны, постоянная критика и самокритика, наш советский демократизм обеспечивают непрерывное движение вперед, к полному удовлетворению народных нужд.

Глава 6

Научная работа по психиатрии в Советском Союзе (с 1917 г. до настоящего времени)

Великая Октябрьская социалистическая революция поставила перед советскими учеными совершенно новые задачи. «Октябрьская революция… означает коренной перелом в истории человечества… коренной перелом в способах борьбы и формах организации, в быту и традициях, в культуре и идеологии эксплоатируемых масс всего мира»[159]. Формы организации науки социалистического государства также претерпели коренные изменения. Все предварительно накопленное подлежало критической переработке и объяснению в новом, высшем синтезе всего передового, что достигнуто в истории человечества. Наука должна была стать на службу делу построения социалистического общества. Советская наука — это наука, которая «не отгораживается от народа, не держит себя вдали от народа, а готова служить народу»[160]. Демократизация науки проявилась прежде всего в приобщении широких масс к научному знанию.

Другая особенность советской науки — это связь теории с практикой. Советская наука соединяет теорию с практикой и направляет ее на разрешение задач социалистического строительства. Дело социалистической науки не только объяснять мир и овладевать им, но и уметь изменять его.

Коренная особенность советской науки — ее органическая связь с философским мировоззрением — диалектическим материализмом. Лишь марксистские материалистические взгляды всегда выводили науку на правильный путь. В. И. Ленин, вскрывая в своей гениальной книге «Материализм и эмпириокритицизм» беспочвенность и ошибки разнообразных идеалистических систем, проникших в науку, вместе с тем показал и беспомощность метафизического, механистического материализма в качестве основы для современной науки. Руководством к построению социалистического общества и науки мог быть только диалектический исторический материализм.

В апреле 1929 г. на XVI партийной конференции и V съезде советов (май 1929 г.) был принят первый пятилетний план развития народного хозяйства. И советская наука, направленная на службу выраставшей промышленности, на подъем и воспитание всего народа, также стала планироваться. Плановость и коллективность работы дали возможность увидеть и заполнить те «белые» места, которые существовали во многих разделах науки, и воспитать соответствующих специалистов. Идеалистические течения, время от времени проникавшие в советскую науку главным образом вследствие сохранявшегося низкопоклонства перед западной наукой, неизменно встречали критику. Критика и самокритика должны в социалистической стране стать могучим орудием, подлинной силой, двигающей науку вперед. В лучших своих образцах советская наука стала, говоря словами И. В. Сталина[161], наукой, «люди которой, понимая силу и значение установившихся в науке традиций и умело используя их в интересах науки, все же не хотят быть рабами этих традиций». «Советская наука стала наукой, которая имеет смелость, решимость ломать эти традиции». Не только объем исследований, но и высота, широта, оригинальность научной мысли были задачей советской науки.

Революционно-демократические традиции передовой русской общественной мысли и материалистические традиции русской передовой науки создали благоприятные предпосылки для усвоения и дальнейшего развития науки, основанной на учении Маркса — Энгельса — Ленина, которые «являются не просто родоначальниками какой-либо философской «школы», — они живые вожди живого пролетарского движения, которое растет и крепнет с каждым днем»[162].

Развитие марксистской психиатрии больше, чем других отделов медицины, тормозилось трудностью разработки философской проблемы отношения субъекта к объекту, особенно сильным в науке о психике, о «душе» влиянием идеалистических течений. Советской психиатрии пришлось преодолеть много ошибочных теорий, но критическая мысль наших ученых толкала их на путь самоотверженных исканий правильной теории, достойной социалистической страны.

В основных научных центрах — Ленинграде, Москве, Харькове, Киеве — научная работа не прекращалась даже в самое тяжелое время гражданской войны.

В это время прежде всего изучались, естественно, те проблемы, которые касались наиболее часто встречавшихся в ту тяжелую эпоху заболеваний: психозы при сыпном тифе (работы В. А. Гиляровского — бред двойника, монография Н. И. Гиршберга, А. В. Триумфова и др.), малярийные психозы (монография А. А. Перельмана), психические реакции при истощении (книга Д. Б. Франка, работы Е. К. Краснушкина, Т. И. Юдина). П. Б. Ганнушкин обратил внимание на частоту сосудистых реакций в тяжелых жизненных условиях[163]. Правда, его работа «О нажитой инвалидности»[164] встретила серьезную критику, и, действительно, его слишком пессимистическая прогностика сосудистых изменений, термин «инвалидность», вызвавший представление о необратимости страдания, а также связывание сосудистых изменений главным образом с переутомлением дальнейшими исследованиями (в особенности в Великую Отечественную войну, когда изучением изменения сосудистого тонуса занялись многие специалисты) не подтвердились.

Однако П. Б. Ганнушкину принадлежит несомненная заслуга: он первый обратил серьезное внимание на роль сосудистого фактора в патогенезе психических заболеваний военного времени.

Порожденная войной детская беспризорность и заботы советского правительства о беспризорных детях, большое число детских учреждений, возникших в связи с этим, повели к большому числу работ по изучению психических отклонений у детей. Именно в эти годы в СССР начала развиваться детская психиатрия (В. А. Гиляровский, М. О. Гуревич). Вырос ряд крупных специалистов в этой области (Н. И. Озерецкий, Г. Е. Сухарева, Т. П. Симсон, Е. А. Осипова и др.), благодаря чему изучение детских психозов стоит теперь у нас несравнимо выше, чем в Западной Европе. В первые годы советской власти появился ряд книг по воспитанию отсталых детей (А. С. Грибоедов, П. П. Кащенко), развилось психологическое исследование детской одаренности (тесты Г. И. Россолимо и работы его сотрудников С. Я. Рабинович, И. М. Присмана, Ф. Д. Забугина, А. М. Шуберт и др.), началось изучение расстройств детской речи (Ю. А. Флоренская). Как в Москве, так и в Ленинграде вышли специальные сборники работ по детской психопатологии («Новое в психоневрологии детского возраста» под редакцией А. С. Грибоедова и Н. И. Озерецкого и «Сборник Центрального института санитарии и гигиены подростков» под редакцией М. О. Гуревича, Г. Е. Сухаревой и З. А. Соловьевой) и учебник детской психопатологии М. О. Гуревича.

Государственным диспансером в Москве было издано немало работ по обследованию различных производств (И. Г. Равкин и др.), а также инвалидных домов (Е. Н. Каменева), ценных работ по профессиональным интоксикациям [С. Н. Давиденков из Государственного диспансера, А. М. Гринштейн (Харьков)], работ, посвященных начальным формам психозов и неврозов[165]. Л. Я. Брусиловский, Т. Е. Сегалов описали психику пострадавших при