Например, только в России, только в рамках программы «Климат и энергетика» WWF и только по проблеме изменения климата было дано более 3 тыс. интервью для СМИ, прочитано около 200 лекций, подготовлено учебное пособие для учителей старших классов средней школы «Изменение климата». За 2015–2017 годы были прочитаны лекции в ведущих образовательных центрах: МГУ им. М. В. Ломоносова, МГИМО, Государственном университете — Высшей школе экономики, Северном арктическом федеральном университете (САФУ), Сибирском федеральном университете (СФУ), Дальневосточном федеральном университете (ДФУ)[210]. Боевые экологи — далеко не бедные люди!

Фактически речь идет о перенимании опыта западных боевых экологов в части связей с общественностью. Например, на конференции Американского метеорологического общества обсуждалась PR-стратегия и было принято решение о том, что во время обсуждения вопросов, связанных с климатическими изменениями, необходимо отказаться от политизации этого вопроса, не искать виноватых. Решено даже избегать самой фразы «климатические изменения», поскольку в США она уже стала политическим штампом, по отношению к которому («за» или «против») можно безошибочно определить политические пристрастия того или иного гражданина или политика.

Специалисты по лженауке утверждают[211], что ее распространение носит эпидемиологический характер, в котором роль инфекции играют «мемы», которые могут передаваться от человека к человеку. «Когда передается лженаучное убеждение, оно представляет собой не один мем, а целый комплекс мемов. Когда человек воспринял идею, ему вдруг начинают открываться тайны Вселенной, он вдруг начинает понимать, как все устроено на самом деле. Он некоторое время шокирован этим ощущением, но сначала никому ничего не говорит, потому что боится, что его примут за сумасшедшего. А потом он вдруг начинает понимать, что действительно все сходится. И его долг, конечно, спасти мир, ну или хотя бы своих близких от недоразумений, в которых они погрязли. Тогда начинается миссионерство. То есть передача этого мема окружающим. А дальше, когда человек до некоторой степени обустроил окружение, получил маленький уютный круг единомышленников, течение получает более спокойный характер, потому что он всегда может поговорить со своими. Но если он оказывается в другой среде, случаются обострения».

Экоактивисты призывают концентрироваться на обсуждении конкретных изменений, которые могут отразиться на образе жизни или здоровье людей. Например, весеннее цветение будет наступать раньше — следовательно, сезонные аллергии будут продолжаться дольше, из-за сильной жары придется менять графики смен в детских лагерях, урожаям угрожает засуха, или, наоборот, они страдают от наводнений. При этом активисты советуют не вдаваться в дискуссии о причинах этих изменений, вызваны ли они человеческой деятельностью или чем-то другим.

Экоактивисты также считают, что все текущие события, связанные с изменениями климата, следует подавать общественности в исторической ретроспективе: «самый сильный ураган в истории», «самое засушливое лето за всю историю измерений», «самый большой рост температуры за сто лет»[212].

Еще одной уловкой является ощущение страха, которое постоянно культивируется боевыми экологами. Как написал в колонке с говорящим названием «Время паниковать» один из них: «Что может побудить к действиям лучше, чем страх?»[213]

«В такой нервной обстановке, — резюмирует А. Алексенко, — формируется сегодня общественное мнение по проблемам климата. Это мнение влияет на решения правительств, которые и в куда более спокойной информационной среде не всегда могут служить образцом мудрости и здравомыслия. Никто не хочет слыть злодеем, погубителем человечества или хотя бы лично ответственным за гибель красивого кораллового рифа. С другой стороны, чем больше пафоса на поверхности, тем больше скепсиса внутри. Если вы в глубине души посмеиваетесь над проблемами снежного барса и полярного медведя и уверены в бессмысленности всей этой свистопляски — и если вы к тому же еще и чиновник, — ваши действия будут даже еще более вредными и разрушительными, чем если бы вы руководствовались лишь чистым идиотским желанием любой ценой спасать мир»[214].

«Зеленые» успешно освоили методы «шоу-политики». В прошлом остались содержательное обсуждение проблем с привлечением экспертов-ученых и демократический диалог с гражданами для поиска решений, выгодных людям. Решения принимаются глобальной элитой, а для создания эффекта причастности людям демонстрируются увлекательные реалити-шоу. Простая, никому не известная шведская девочка объявляет забастовку против глобального потепления и отправляется в Нью-Йорк на суперсовременной яхте с нулевым выбросом СО2, чтобы выступить на саммите ООН по климату. Грета гневно уличает мировых лидеров в бездействии: «Вы нас подводите. Но молодежь начинает понимать, что вы ее предаете. На вас смотрят все будущие поколения. И если вы осознанно нас предадите, вот что я вам скажу: мы вас никогда не простим. Мы не позволим вам безнаказанно так поступить. Здесь и сейчас мы подводим черту. Мир пробуждается. И перемены грядут, нравится вам это или нет», — почти выкрикивает она.

Телеканалы переполнены выступлениями «отважной девочки-подростка» с отклонениями в развитии, бросившей вызов мировой элите, эксперты и политики наперебой восхищаются юной активисткой, а по мировым столицам прокатывается волна экологических протестов, в ходе которых агрессивных протестующих задерживает полиция[215]. Невольно возникают вопросы: возможна ли такая согласованность событий по всему миру без координации? Почему мало кому известная девочка возникла из ниоткуда как раз перед Генассамблеей ООН? Кто оплатил ее путешествие на яхте стоимостью 4 млн фунтов и проживание в США? И не проще ли было бы взять один билет на самолет, чем разыгрывать спектакль с яхтой, ведь, по меньшей мере два человека должны прилететь в США из Германии, чтобы привести яхту обратно в Европу? И сколько тонн углекислого газа было выпущено в атмосферу для производства этой самой яхты?