Она говорила что-то еще, но Турецкий больше не слушал.

Девушка была помоложе Вязьмикиной, тоже очень хорошенькая, но совсем в другом роде, гораздо более сдержанная и плавная в движениях…

— Господин Волков сейчас занят, у него клиент. Вам придется подождать.

Турецкий машинально кивнул и еще раз кивнул на предложение что-нибудь выпить. Девушка провела его в двухэтажный коттедж, усадила в бильярдной, снабдила минеральной водой и удалилась. Бильярдная скорее была чем-то вроде большого журнального столика — исполняла функции приемной, а не комнаты отдыха и находилась сразу при входе. Это было сделано не то от желания придать интерьеру повышенную функциональность, не то от недостатка места.

Турецкий лениво погонял шары — рукой, а не кием, выпил стакан минералки и стал пялиться в окно — оно выходило прямо на причал. Надо сказать, яхты того стоили, чтобы на них пялиться. Турецкий обратил внимание на одну — компактную, остроносую, бело-синих цветов, с надписью «Pershing».

Тут дверь открылась, и в бильярдной оказался человек, которого Александр Борисович ожидал увидеть меньше всего.

— Вот так встреча, — сказал Турецкий.

Перед ним стоял «знаменитый волжский писатель, автор детективов и бестселлеров» Антон Пяти-братов. Хотя почему же ему тут не быть? Может, он на яхтах и сочиняет свои истории?

Пятибратов ничего ответить не успел, потому что вслед за ним вошел высокий сухопарый мужчина в очках. Он бросил на Турецкого (а точнее, на его бритую голову и шапочку) быстрый взгляд и кивнул Пятибратову:

— Провожать не надо. А Пятибратову, видимо, очень хотелось, потому

что эти слова оставили печать огорчения на его круглой физиономии.

Сухопарый ушел. Пятибратов вздохнул и повернулся к Турецкому:

— Вас прислал Алик? Я слушаю.

Турецкий по-прежнему улыбался, хотя уже с некоторым недоумением: что же получается, Пятибра-тов и есть Волков?

— Я взял у него машину напрокат. Обмолвился начет яхты. Он обрадовался и вспомнил про вас… Так как же все-таки, Пятибратов или Волков? Не помните меня — в поезде вместе ехали?

Насчет того, что писатель (хм, да писатель ли?!) запомнил его, когда давал автограф, можно было не переживать — совершенно исключено. Во-первых, тогда Турецкий был еще с шевелюрой, а во-вторых, кого эти деятели искусств в подобные моменты за-179

поминают, кроме себя любимых? Никого. Может, только хорошеньких девчонок, которых увозят с собой и заставляют ходить в майках с эмблемами яхт-клубов.

Пятибратов поморщился.

— Все же по какому вы вопросу? Вас что интересует — яхты или какое влияние на меня оказали K°-нан-Дойл и Александра Маринина?

Турецкий решил, что правильной тактикой будет на вопросы не отвечать, а задавать свои. Он повернулся к окну и показал на «Pershing».

— Вот это чья яхта?

Реакция Волкова-Пятибратова оказалась странной. Он побледнел.

Тут Турецкий вспомнил, что он вообще-то не Турецкий, а крупный бизнесмен Долгих, и решил вести себя соответственно.

— Чувствую, мне тут не рады, — сказал он и сделал шаг к выходу.

Волков-Пятибратов застенчиво придержал его за пуговицу:

— Ну что вы такое говорите! Вы серьезно собираетесь лодку завести?

— Э-э-э… Не решил еще наверняка. Волков-Пятибратов посмотрел по сторонам.

— Не торопитесь. Скажу вам по секрету, многим приличным и дорогим яхтам противопоказаны наши воды и наш климат. Особенно быстроходным глиссирующим лодкам, которых сейчас — большинство. Так что лучше строить на заказ. А это процесс — вдумчивый. И потом. Лодка — не машина, ее нельзя бросить на обочине и не беспокоиться. Понимаете?

Ее надо ставить в теплый ангар. А это может стоить до двадцати пяти тысяч долларов за сезон.

— За ценой не постоим, — пообещал Турецкий, сдерживая смех. Вот так реклама!

— Ну, — сказал Волков-Пятибратов, — от такого клиента я, конечно, не откажусь…

Особого энтузиазма, однако, Турецкий в голосе не расслышал. Чем-то, видно, все же не понравился. Чем-то смутил. Интересно, кто был этот сухопарый? Нет, Пятибратов не скажет. Интересы клиента и все такое…

Турецкий снова посмотрел в окно.

— Значит, у вас сейчас бум?

— Не то слово. На любой вкус можно место найти. Для настоящих яхтсменов, я имею в виду. Любое течение, любые волны, любой берег. Даже у нас по соседству многие коттеджные поселки обзаводятся собственными яхт-клубами.

Турецкий хмыкнул:

— Может, дойдет до того, что, как в Америке, люди будут в выходные использовать лодку как дачу на воде?

— Были в Америке? — заинтересовался Волков-Пятибратов.

— Не без этого. — Турецкий пошел к выходу и бросил на ходу, копируя интонацию Сухопарого: — Провожать не надо.

Сзади послышался немного растерянно-заискивающий голос:

— Визиточку оставите?

Турецкий, не оборачиваясь, протянул ему квадратик бумаги, и повторилась сцена с Гордеевым. Вол-ков-Пятибратов прочитал вслух:

— «Долгих Петр Петрович». Ни телефона, ни адреса, ничего?

— Вот именно, — величественно подтвердил Турецкий и удалился к поджидавшей его крохотной машинке с рыжей провожатой.

Когда он уже подъезжал к городу и обдумывал, где бы поужинать — ознакомиться с каким-нибудь новым местом или, не мудрствуя лукаво, заказать еду в номер, — позвонил Меркулов и поинтересовался, как дела. Турецкий вздохнул:

— Не стану сообщать хорошие новости, потому что это будет неэтично, а если бы новости были плохими, то это было бы на руку только нашим врагам.

— Иными словами: не дождетесь? — уточнил Константин Дмитриевич.

— В самую точку…

— Ладно, тогда сам звони, — довольно-таки невозмутимо отреагировал Меркулов. — И почту не забывай проверять.

На этом разговор был закончен. Про Агафонова оба не сказали ни слова.

«Странновато как-то, — подумал Турецкий. — Такое чувство, что Костю мой ответ вполне удовлетворил. И про Веснина — ни полслова, и про Тяжлова — ни ползвука. Он меня сюда послал, я же, по сути, развлекаюсь за казенные денежки, сообщаю ему, что ни хрена еще не сделал, а он и бровью не ведет. Когда такое было? Как это понять? С другой стороны, может, Косте все же стало совестно, что он угробил мой отпуск, и потому он ведет себя столь… м-мм… деликатно? Да нет, в интеллигентности Меркулову никогда нельзя было отказать. Тут что-то другое. Другое… Чего он на самом деле хочет? Чего добивается? Так ли ему необходимо найти Веснина?»

В-вжик! Мимо проехал грузовик, в кузове которого лежал маленький изящный катерок…

Но ведь в Москве у Турецкого таких сомнений не было. А теперь вот почему-то появились… Как это «почему-то»?! Да вполне по конкретной причине — потому что результатов на настоящий момент имеется ноль целых ноль десятых. Вот и все «почему-то». И меркуловский тон тут ни при чем. Наверное, у него сейчас в Москве других дел выше крыши, было б странно, если бы иначе…