О, вот еще кто-то в полном сознании. Здание еще не до конца отремонтировано, но стены уже беленькие, две веселые тетки в синих халатах докрашивают бордовой краской высокий фундамент, а на крыше — два парня в солдатской форме стучат молотками. Вон, какие нынче спонсоры. Наверное, их командира тут лечат. Вера вспомнила бабушкин дом, цену, которую заломили найденные ею мастера, и подошла к теткам в синих халатах.

— Вы из какой фирмы?

— Да не, мы не из фирмы, — весело откликнулась одна тетка, с готовностью отрываясь от работы. — Мы сами по себе! Тут моего обалдуя починили, совсем бесплатно! Денег-то у нас нет никаких… Сестра говорит: давай хоть стены им покрасим, а то смотреть срамно. Дело-то знакомое, мы всю жизнь любой ремонт в хате сами… А тут еще друзья Славкины домой вернулись, так хорошо помогли! Вон они, на крыше, дыры латают… Тоже, значит, вроде как благодарность за друга. Сегодня уже все докрасим. Доктор тут один смешно-о-ой… Говорит: обращайтесь в любое время, всегда будем рады! Катя говорит: и вы к нам обращайтесь, обслужим в лучшем виде! Она в похоронном бюро работает… Ах-ха-ха… Я говорю: типун вам обоим на язык! Лучше уж вы ко мне обращайтесь! Я в ателье, закройщицей…

— А что с сыном было? — Вера изобразила профессиональный интерес. А то эта тетка сейчас и про соседей рассказывать начнет.

— Поломался… Множественные переломы, — важно сказала тетка, сразу становясь серьезной. — Армию прошел — и хоть бы тебе что. А вернулся — и сразу за мотоцикл свой проклятый, ну, и навернулся на какой-то колдобине. Сейчас уже ходит, обалдуй, хромает только. Доктор говорит, это еще надолго… Ну да и бог с ним, я ж не надеялась, что вообще ходить будет. Хорошие доктора, дай им бог здоровья.

Ага, стало быть, это и есть травматология. Раньше в этом здании, кажется, несколько лабораторий было. Лаборантки орали, что не могут работать, когда батареи фонтанируют, из кранов, наоборот, вода не идет, а на втором этаже пол проваливается прямо под ногами. У лабораторий не было шефов, и чинить было некому. Похоже, сейчас у травматологии спонсоры есть — вон как вокруг все благоустроено. Даже небольшая автомобильная стоянка с разметкой. А на стоянке — четыре очень приличные машинки, все новенькие, светленькие, с темными стеклышками…

Ладно, хватит уже ходить вокруг да около. Она не член инспекционной комиссии, так что нечего делать вид, что ее тут интересует состояние здания и окрестностей. Если уж решила навестить героя-подводника, так и надо навещать, а не резину тянуть. До дежурства на телефоне всего полтора часа осталось. Так что вперед и с песней.

Вера сунула свернутую плотным брикетом нейлоновую сумку в карман халата, вынула из другого кармана растрепанный блокнот, натянула до очков марлевую маску и вошла в отделение.

Похоже, у травматологии солидные спонсоры. Наверное, какого-нибудь крутого авторитета, недобитого при деловой встрече коллегами, собрали по частям, вернули к жизни и к основной деятельности. За что он в знак душевной благодарности без базара… как там?… отбашлял бабок немеренно. Вон какой холл, не хуже, чем в самой дорогой в городе стоматологической клинике. А это что? Лифт на второй этаж. Цветы и аквариумы. Зеркала и кресла. Два телевизора, причем один даже работает. Отпуск бы здесь провести. А она утром еще боялась чего-нибудь поломать! Счастье своего не знала.

— Добрый день. Вы на консультацию? Или к своему? — скороговоркой спросила немолодая, полная, но очень подвижная медсестра с веселыми черными глазами. Заметила, как Вера крутит головой, оглядываясь по сторонам, гордо хмыкнула, заговорила так, будто заранее репетировала: — Вы, наверное, у нас впервые. Или давно не были. Тогда понятно, почему удивлены… Два года назад буквально в квартале отсюда произошла серьезная автомобильная авария. Пострадавших доставили к нам. Одним из них был человек… ну, очень значительная фигура. В аварию он попал совершенно случайно, но пострадал больше всех. Страшные травмы, поверьте мне, я много повидала, но у него — это просто удивительно, как живым довезли! Шесть часов оперировали, буквально с того света вытащили!..

— Вернули к жизни и к основной деятельности, — не удержалась Вера. — А он вам — лифт, телевизор и аквариум.

— Так вы знаете, — немножко разочаровалась медсестра. — Ну да, второй год легенды ходят… Хотя телевизоры, аквариумы, мебель — это уже другие. А он — лифт, да. И ремонт почти полный. А главное — рентген, УЗИ, инструменты по спецзаказу, три компьютера… Что еще? По мелочи чего-то, я уж не помню. Мы тогда обалдели просто, никто поверить не мог. И каждый год в юбилей — это когда операцию делали, — обязательно чего-нибудь присылает. В первый раз — мобильники всему медперсоналу, даже нянечкам, а в этом году кондиционеры привезли, в обеих операционных поставили, и еще два — в общем отделении. А в платном отделении у нас почти все — от пациентов. Контингент денежный. А среди этого контингента процент травматизма очень высокий.

— А крышу чинят пацаны безденежные, — печально сказала Вера. — А стены красят родственники больного.

— Мы разве просили? — обиделась медсестра. — Да и они у нас ничего не спрашивали. Просто пришли, повесили люльки — и давай кистями махать. Мы сначала даже подумали, что плановый ремонт… А за материалы мы им выплатить решили. Из спонсорской кассы. Нам ведь и живыми деньгами иногда… ой, что это я вас задерживаю… Заболталась совсем, извините… Так вы к кому пришли?

Вера наобум открыла блокнот, перелистала пару страничек, исписанных тёзкиным почерком, и сказала официальным голосом:

— Сотников. Александр… э-э… Дмитриевич. Седьмая палата. Как он сейчас?

— Седьмая — это платная, — тут же успокоилась медсестра. — Сотников лёгкий, к нам его и не обязательно было, да брат настоял. Брат очень о нем беспокоится. Мнительный. Наверное, это брат вас вызвал, да?

— Нет, не брат, — ответила Вера честно. — Он сам.

— Странно, — не поверила медсестра правде. Как всегда все не верили. — Он-то как раз совсем не мнительный. Его даже специально пугать пришлось, чтобы раньше времени не вскакивал. Пойдемте, покажу, где тут у нас платные.

Наверное, она специально шла каким-то кружным путем, чтобы показать Вере как можно больше чудес в своем чудесном отделении. Посмотреть и правда было на что, даже общие, бесплатные палаты разительно отличались от тех, которые Вера видела во время практики в других больницах. Если у них здесь в общих такое благолепие, то, что же в платных? В другое время она с удовольствием походила бы за гордящейся своим отделением медсестрой, послушала бы ее радостную скороговорку, но до дежурства на телефоне оставалось уже чуть больше часа, и Вера начала раздражаться. Хотя чего раздражаться — то? Если честно, она же сначала сама время тянула…

— Кира Вячеславовна! — вдруг позвал из глубины «общего» отделения жалобный голос. — Кира Вячеславовна… Больно…

Медсестра остановилась, оглянулась, сказала негромко, болезненно морщась и вздыхая:

— Иван Семеныч … Бомж… Вот бедолага… поправляется уже, а идти некуда. Боится, что скоро выгоним. Симулирует все время. Анальгетики просит. Не нужно ему, боится просто. Я уж ему витамины колю, чтоб поверил, успокоился. А может, фантомные боли. Как вы думаете, сделать ему укол? Или уж лучше просто поговорить… Чайку с ним попить, что ли? А то ведь не отвяжется, так и будет хвостом ходить. Или плакать начнет. А то еще ругается иногда.