– Допустим… Хотя не все так радужно, как ты описываешь, но допустим. В чем суть заговора? И как он может угрожать Сасандре? Ведь на открытое противоборство ни Айшаса, ни западные королевства не пойдут. Кишка тонка.

– Само собой, само собой… Для врагов империи единственный способ добиться успеха – развалить ее изнутри. Изменить веру, изменить мировоззрение людей, подменить наши ценности своими…

– Как такого достичь? Это невозможно!

– Возможно. Если посадить на императорский престол послушного исполнителя чужой воли. Он подпишет законы, благодаря которым к нам хлынут через границы и моря чужие обычаи, чужая мода, чужая вера, наконец.

– Даже вера?

– Не стоит забывать: император по обычаю возглавляет и Верховный совет жрецов Триединого.

Бригельм скрипнул зубами, пошевелил седыми лохматыми бровями. Помчаться с докладом к императору, да живет он вечно? А будет ли толк? Его величество, по всему выходит, давно впал в старческое слабоумие и опасность оценить не в силах. Поставить в известность совет жрецов? От их говорильни пользы может оказаться еще меньше. Заседает-то совет почти каждый день, но когда в последний раз они договорились до чего-нибудь путного? Значит, как и тридцать лет назад, нужно брать ответственность на себя. Победителей не судят. Ну, а проигравшим часто бывает все равно. Он довольно пожил, и если на склоне лет послужит хоть чуть-чуть спасению империи, Триединый зачтет ему попытку на небесах.

– Как дель Гуэлла хочет сменить власть? Это ведь не так-то просто.

– Да нет. Довольно просто. И главное, вполне законно. Император умер, да здравствует император. Для этого уже вызван из Уннары и тайно проживает в Аксамале герцог Мельтрейн делла Пьетро, троюродный племянник его величества.

– А если император не собирается умирать?

– Это тоже предусмотрели. Вы знаете, что в столице вот уже несколько лет действует подпольное сообщество чародеев, практикующих чародейство, запрещенное более трех веков тому назад Великим Кругом?

– Нет. Признаться, даже не догадывался… – Дель Погго покачал головой.

– Ну, теперь знаете. Чародеи эти, по примеру волшебников древности, называют свое сообщество Кругом. У них есть предводитель, именуемый Примусом. Есть управляющая верхушка, есть рядовые, которых ежедневно натаскивают на пригодные в сражении заклинания. По крайней мере, только мной выявлены две такие подпольные школы.

– И дель Гуэлла вступил с ними в сговор? – подался вперед генерал, вновь наливаясь кровью так, что померкла алая атласная ткань мундира.

– Вы схватываете на лету, господин генерал! Именно! Не так давно он представил чародейскому Кругу герцога делла Пьетро.

– И ты… И вы… – В голосе Бригельма зазвучало неподдельное уважение. – И вы знаете места их сборищ?

– Конечно. Если дель Гуэлла считает меня мертвым, тем хуже для него. Я знаю, где проживает герцог делла Пьетро, знаю дома и места службы всех магов Круга, а кроме того, по старой памяти могу без труда отыскать места сборищ нескольких обществ вольнолюбцев, без участия которых, думаю, грядущий переворот не обойдется.

– Грядущий переворот? Переворота не будет, – сжал кулаки генерал, выпрямился на кресле, словно, сидя в седле, принимал парад гвардии. – Мы нанесем удар на упреждение. Раздавим гадюшники каблуком справедливого возмездия! Гнезда паучьи! Каленым железом!

– Я бы сказал, огнем и сталью. – Мастер улыбнулся. – Я рад, господин генерал, что не ошибся в вас. Разрешите напоследок одну маленькую просьбу? Ну, или пожелание, как вам будет угодно…

– Что? – Гвардеец округлил глаза. – Какие еще просьбы? А впрочем… Ладно, давайте…

Мастер поднялся с табурета, расправил плечи.

– Поделим врагов честно. Когда начнется Ночь Огня и Стали, чародеи ваши, господин генерал, а т’Исельн дель Гуэлла – мой.

Бригельм прищурился:

– Согласен, клянусь мощами Триединого.

А в окна кабинета глядела бледная Малая Луна, покровительница котолаков и брух.

Замок возник довольно неожиданно. Приземистое четырехугольное здание, сложенное из толстенных, почерневших от времени бревен, стояло на вершине холма с обрывистыми склонами. Земля с них кое-где сползла, обнажая желтовато-серые скалы, неприступные даже на вид. С одного бока холма был насыпан пологий земляной вал, огороженный частоколом, – подобие барбакана.[29]Дорога, идущая по гребню вала, упиралась в мощную, также деревянную надвратную башню.

Кир, разглядывая замок ландграфа Медренского из леса, сперва удивился: почему это у такого знатного вельможи замок деревянный? Но Мудрец живо разъяснил, что в Тельбии всегда имелось вдосталь бревен и теса, а вот с каменоломнями как раз плоховато. Местный камень или слабый, что-то вроде глинистого сланца, ломающегося даже от легкого удара кувалды, расслаивающегося с течением времени от непогоды, и строить из него фортификационные сооружения бессмысленно, или, напротив, такой крепкий, что вытесать из него более-менее правильной формы блоки для стены можно лишь ценой неимоверных усилий, а значит, стоимость возведенного из него здания взлетает до запредельных высот. А лес – вот он. Вали не хочу. И дубы, и буки, и березы, и смолистая сосна. Да и строил замок не нынешний ландграф, а, скорее всего, его прапрапра… в общем, много раз прадед. А тогда даже в Сасандре не гнушались работать с древесиной.

Кулак же сказал, что хоть строили в незапамятные времена, но строили с умом. Иного трудно ждать – в Тельбии междоусобицы очень часты и по сей день, а уж в старину… Во-первых, лес вырублен и раскорчеван между холмом и нынешней опушкой на два полета стрелы. Открытое пространство – гласис – сводило на нет любые попытки подкрасться к стенам незаметно. Во-вторых, тот самый барбакан, проложенный по насыпному валу. Даже если атакующие сломают нижние, не слишком-то крепкие ворота, им предстоит дальнейший путь под градом стрел и камней из надвратной башни – между двумя высокими оградами из толстых, заостренных бревен никуда не спрячешься. В-третьих, склоны холма несут следы заступа и кирки. Там, где они показались строителям слишком уж пологими, землю сняли, обнажив камень. Именно поэтому стену, окружающую форбург,[30]не потребовалось делать чересчур высокой – семь-восемь локтей на первый взгляд. В-четвертых, главная башня – бергфрид – обрамлена поверху крытой галереей, откуда удобно стрелять по осаждающим хоть из луков, хоть из арбалетов.

Скорее всего, это было старинное родовое гнездо ландграфов Медренских, в котором уже лет двести никто, кроме управляющего и десятка слуг, не жил. Наверняка у ландграфа есть свой дом в Медрене, торговом городке, довольно богатом по тельбийским меркам. Запустение угадывалось по покосившимся кое-где кольям крепостной стены, провалившейся крыше на галерее, пустым землянкам по правую руку от барбакана. Там раскинулась некогда большая и, по всей видимости, многолюдная, а ныне заброшенная слобода. Даже дымки не вились над крытыми дерном скатами.