– Спрошу, если надо будет, – пообещала женщина.

– Так ты… энтого… – начал Почечуй. Видно, хотел сказать какую-то гадость и колкость, но Кулак остановил его:

– Тихо! Что на парня набросились? Он, в отличие от вас, снова дельную вещь сказал. Айшасе-то наверняка поперек горла, что Сасандра в Тельбию войска ввела. Ландграф Медренский открыто против имперской армии попер. К кому же еще лазутчикам айшасианским прийти, как не к нему? Так или нет?

– Согласен. Придумано здорово, – кивнул Мудрец. – Была б у меня шляпа, снял бы перед Малышом. Молодец!

– Да, собственно… – смутился Кир.

– Не скромничай!

– Что ж, вправду молодец, – поддержал Мудреца Кулак. Пустельга с Мелким кивнули.

Дольше всех дулся Почечуй, но в конце концов и он махнул рукой:

– Ладно… энтого… уел меня, старого.

– Значит, на том и порешим, – подвел итог кондотьер. – Посланцы от Айшасы… А это мне даже в диковинку! Тем интереснее. А теперь меня слушайте. В замок Медренского пойдем втроем.

– Как втроем? – охнула Пустельга.

– Почему это? – возмутился Мелкий.

– Нет, по-вашему, айшасианские шпионы толпами по Тельбии бегают? По двадцать рыл, да? Да и говорил я уже: много людей – подозрительно. Идем втроем. Я, Мудрец и Малыш.

– А почему он? – снова не выдержал Мелкий. – Нет, он парень хоть куда, но тут, по-моему, опытный боец нужен.

– А потому, что он идет главным шпионом. Он про них знает. Может языком трепать, как захочет. Никто из нас столько пыли в глаза ландграфу не пустит. Ясно?

– Ясно.

– А мы с Мудрецом вроде как его телохранители. Наемные.

– А ведь… энтого… – покивал Почечуй. – Похоже, дело выгорит.

– Будешь, Малыш, мелким демоном лесным рассыпаться, но графа нам выманить надо, – продолжал Кулак. – Усек?

– Усек. Постараюсь.

– Постарайся. Потому как если нас в чем заподозрят, то крышка всем троим.

– Не накаркай, – потянулся Мудрец. – Я думаю, прорвемся.

– Мое дело предупредить. А вы… – Командир задержал взгляд на Мелком и Пустельге. – Вы остаетесь за старших здесь. Мили на две отъедете, а здесь выставите дозор. Да что я вас учу? Вы ж не хуже меня разбираетесь, что да как. И главное, если мы через двое суток не вернемся и знака никакого не подадим, проваливайте. На рожон не лезьте. Двумя десятками вы крепость не возьмете, только людей угробите зазря.

Наемники насупились, но спорить не стали. Для споров веские доводы нужны, а Кулак, как не крути, прав.

Кирсьен ощутил легкий холодок между лопатками. Не страх, а возбуждение, как перед дуэлью. Что ж, господин ландграф, поглядим – легко ли вас обхитрить будет?

Первый раз Мудрец поразил Кира, когда запустил руку в седельную суму и выудил самый настоящий охотничий рожок. Небольшой, довольно изящный, схваченный начищенными бронзовыми кольцами. Откуда у наемника музыкальный инструмент? И главное, зачем он ему? У долговязого воина не было привычки совать в мешок все, что попадется под руку, но и увлечения музыкой Кир за ним не замечал.

Они стояли у подножия холма, перед «нижними» воротами. Впрочем, воротами их можно было назвать лишь с большой натяжкой. Скорее, калитка. Отсюда начинался барбакан. Здесь им предстояло впервые объяснить слугам и воинам ландграфа Медренского, с чем пожаловали. И помоги Триединый, чтобы объяснения звучали как можно более убедительно. Иначе нескольких стрел, пущенных с галереи, будет вполне достаточно. Отбивать летящие стрелы мечом Кир не умел и искренне верил, что россказни о таких умельцах не более чем сказки.

Мудрец набрал побольше воздуха, поднес рожок к губам.

От пронзительного визга шарахнулись кони. Успокаивая гнедого, Кир понял, что его первоначальные предположения об отношении товарища к музыке не были далеки от истины. Если с мечом он управлялся с большим искусством и даже с любовью, то здесь действовал по принципу: сила есть, ума не надо.

Даже Кулак поморщился, а уж он редко показывал на людях свои чувства.

Второй раз Мудрец удивил молодого человека, когда, оказавшись в форбурге, поспешил соскочить с коня раньше всех и с грубоватой почтительностью придержал ему стремя. Кир едва не заподозрил очередную неудачную шутку, какими любили обмениваться наемники, но после многозначительного взгляда кондотьера сообразил, что его спутники вовсю играют роли, на которые сами себя назначили. Сейчас они не его старшие товарищи, способные многому научить недавно вырвавшегося из столицы дворянчика, а верные слуги, сопровождающие важного господина.

Да он и сам легко вписался в предложенный образ. С высунувшимися из-за частокола растрепанными стражниками разговаривал надменно, окатив их ушатом ледяного презрения. В один миг даже сомнение закралось: а не переборщил ли? Вдруг ответят залпом из арбалетов, вместо того чтобы сбегать за кем-нибудь рангом повыше? С благообразным седеньким старичком – скорее всего, кастеляном замка – заговорил уже как с равным. Назвался настоящими именем т’Кирсьен делла Тарн. А чего бояться? Кто в Тельбии его может знать?

Кастелян засуетился, прикрикнул на стражу.

Заскрипели ворота. Безусый воин в кожаном поддоспешнике пробежал, рискуя сломать ноги, вниз по насыпи и отворил калитку.

И все-таки, несмотря на громкие слова гостя, охрана замка не расслаблялась ни на мгновение. Кир видел, что, пока они спешивались, поправляли одежду и оружие, за ними внимательно следили жала полудюжины болтов: три стрелка засели на огибавшей бергфрид галерее, и трое скрывались за ограждением надвратной башни. В случае чего хоть кто-то, да попадет.

– Прошу за мной, господа, – церемонно поклонился кастелян. – Его милость уже ждет вас.

Вход в башню показался Киру пастью сказочного чудовища. Якобы обитает такое в южных краях и зовется бегемотом, глотку имеет широченную… Вот и сожрало бы всех айшасиан, если на юге живет!

Кулак, словно невзначай столкнувшись с молодым человеком на лестнице, шепнул:

– Не боись, Малыш, прорвемся…

Под сводами замка Кира охватило странное чувство. Будто бы перенесся в старинный роман, который читал в отрочестве. В Тьяле, да и во всей Сасандре, так давно уже не строили. Даже если в каком-то из дворянских родов сохранилось древнее гнездо, его попытались бы перестроить, облагородить, украсить и сделать более удобным для жилья. Ну кто, скажите на милость, сейчас вешает на стены поеденные молью знамена, щиты с облупившейся краской гербов, алебарды и ржавые мечи? Да и для охотничьих трофеев стараются отводить отдельную залу. Разве способна облезлая голова кабана, торчащая из стены, улучшить настроение гостей? Да от одного ее вида кусок в горло не полезет! А камин? Конечно, сидеть зимним вечером у камина, покуривая трубочку, по-прежнему любят многие. Но зачем же ради этого такое чудище строить? Сколько же дров оно сожрет зимой?