– Почему бы тебе не присоединиться к нам, папа? – предложил он голосом, полным дружелюбия. – В конце концов, мы с тобой не виделись целую вечность. Семь лет или восемь? Я забыл.

Уголки его губ опустились еще сильнее.

– Восемь.

– Ну и ну, как время летит. Ты приехал в город на весь сезон, верно? Я тоже, – продолжил Николас, не дав герцогу времени ответить. – И не знаю, как ты, а я отлично провожу время. Фрибоди говорил тебе, что я собираюсь жениться? Должен сказать, поиски жены оказались куда интереснее, чем я мог предположить. Разумеется, помощь леди Федерстон просто неоценима.

Лицо герцога не изменилось, но веки слегка дрогнули. Он пришел в замешательство.

– Леди Федерстон?

– Ну да. – Николас постучал пальцем по письму, которое держал в руке. – Восхитительная женщина. Ты с ней знаком?

Отец смущенно кашлянул, и Николас пришел в восторг.

– Кажется, мы встречались. Американка.

Он произнес последнее слово так, как миссис Битон могла бы сказать «мыши» или Уильям Гладстон мог бы сказать «Дизраэли» – с той же самой презрительной интонацией, с какой говорили бы эти двое.

– Тем не менее ничего удивительного, что ты ее знаешь, – продолжал между тем герцог. – С кем только ты не знаком.

Судя по тому, как он это сказал, леди Федерстон была по меньшей мере государственным преступником.

– Это не совсем так, – ответил Николас. – Но во время сезона каждый стремится завести новые знакомства, в особенности с американцами. У леди Федерстон так много друзей из Нового Света, и все чрезвычайно богаты. Право же, я не понимаю, почему ты не любишь американцев, отец. Девушки у них такие хорошенькие и очаровательные. Благодаря леди Федерстон я уже с некоторыми познакомился.

Губы Лэнсдауна неприязненно скривились.

– Упал настолько низко? – пробормотал он. – Нанимаешь кого-то, чтобы тебе подыскали жену? Меняешь титул на деньги? Должно быть, ты в полном отчаянии.

– Совсем наоборот, я решил, что нанять брачного посредника – способ практичный и действенный. Ты хорошо выучил меня, папа. Можно получить все, что пожелаешь, если готов за это заплатить. Я готов платить своим титулом. – Николас пощелкал зубами и подмигнул отцу. – Наконец-то я нашел ему хорошее применение.

Лэнсдаун сжал губы, поклонился, отвернулся и направился к бару, оставив Николаса в хорошем расположении духа.

– Он здорово разозлился, Ник, – пробормотал Денис. – Право же, лучше бы ты ему не противоречил.

– Конечно, ты прав. – Заметив официанта, Николас жестом велел принести ему выпить. – Но стоит мне увидеть Лэнсдауна, и я ничего не могу с собой поделать.

– И это всегда приводит к неприятностям.

– Поэтому я и провожу бóльшую часть времени на другом континенте, старина. – Он показал на пустой столик. – Присядем?

– Ты не сказал мне, что попросил леди Федерстон помочь тебе, – сказал Денис и засмеялся, усаживаясь. – Ну ты и дьявол. Теперь понятно, почему ты бегаешь за Розали Харлоу, не боясь дракона у ворот. Сумел переманить дракона на свою сторону!

– Я уже не бегаю за Розали Харлоу, не думаю, что мы с ней подходим друг другу. Но да, леди Федерстон мне помогает.

Сказав это, Николас сообразил, что письмо Белинды все еще у него в руках. Подавив порыв вдохнуть ее аромат, сохранившийся на листе бумаги, он сунул письмо в нагрудный карман сюртука. Разговор с отцом послужил мощным напоминанием о том, какой курс Трабридж выбрал и почему, и о том, что он не может позволить себе отвлечься на роскошную, но недостижимую женщину.

– Я тут подумал, Ник… – вторгся в его мысли задумчивый голос Дениса. – Вдруг ты зря намекнул отцу на свои планы? Он может как-нибудь использовать эти сведения против тебя.

– Не вижу возможностей для этого. – Официант поставил перед Николасом порцию виски.

– Всем уже известно, что жена мне требуется по финансовым соображениям, а про леди Федерстон он бы в любом случае узнал.

– Полагаю, ты прав.

– Кроме того, – добавил маркиз, поднимая свой стакан, – он не может мне сделать ничего такого, чего уже не делал или не пытался сделать в какой-то момент моей жизни. – Николас одним глотком опорожнил стакан и поморщился, наслаждаясь жжением в горле. – Уж тут ты мне поверь.

В течение нескольких следующих дней Белинда не предпринимала никаких попыток представить его перспективным невестам, и, с точки зрения Николаса, это было очень кстати. Чем больше времени пройдет до того, как он ее снова увидит, тем больше шансов вспомнить, в чем заключаются его приоритеты.

Да только это не так просто. Хотя стычка с отцом помогла возродить былую решимость, желание обладать Белиндой так и не ослабло. Вдобавок ко всему ему были недоступны обычные мужские способы забыть о желанной женщине.

Николас пытался восстановить свою порванную в клочки репутацию и не мог позволить, чтобы его застали в компрометирующем положении. Стало быть, дома терпимости исключались. Миньонетт тоже – его парижская содержанка, конечно, была образцом скрытности, но он просто не мог больше позволить себе подобные встречи, и они обоюдно согласились завершить эту связь еще до его отъезда из Парижа. На уличную девицу Николас не взглянул бы ни при каких обстоятельствах, и все это вместе взятое делало вариант переключения внимания на другую женщину невыполнимым.

Но даже если бы у него была возможность забыться с другой женщиной, это бы ни к чему не привело. Он просто не хотел другую. Николас желал только Белинду, женщину, которую не просто не мог позволить себе финансово. Что еще хуже, она считала его ничтожеством, и никакой самообман тут не помогал.

Следующие шесть дней он ходил на скачки, навещал старых друзей, степенно играл в вист в клубе «Уайтс» и старался изо всех сил забыть Белинду и тот поцелуй. В пятницу, появившись на вокзале Виктория, Николас чувствовал, что сумел вновь овладеть своими мыслями, сердцем и телом, но стоило увидеть Белинду, стоявшую на платформе, понял, что всю эту неделю просто дурачил сам себя.

Николас окликнул ее, леди Федерстон повернулась, и мир маркиза словно перевернулся. Он понял, что пройди хоть десять лет, Николас все равно будет помнить каждую черту ее лица, строгую голубизну глаз, матовый блеск кожи и изящно изогнутые брови. Что еще ужаснее, он подозревал, что через десяток лет не забудет и своих ощущений – пересохшее горло, колотящееся сердце и неспособность выдавить из себя хоть слово. А когда они оказались наедине в купе первого класса, его воображению не потребовалось много времени, чтобы начать рисовать возбуждающие картинки. Он вновь впал в меланхолию, искренне опасаясь, что если и дальше так пойдет, то к концу приема он по-настоящему лишится рассудка.

В отчаянии Николас откашлялся.

– Кажется, погода для нашей поездки выдалась неплохая.

Не успев договорить, он уже мысленно кривился от собственной глупости. Погода? Правда? Это лучшее, на что он способен?