Артур Гиффорд с самого начала был в курсе произошедшего. Но решил не выдавать Гордона, чтобы не делать свою старшую дочь несчастной.

Именно в тот период на их долю выпали сложные испытания. Мелани неожиданно увлеклась другим мужчиной, и Гордон ушел из семьи, сойдясь с секретаршей своего шефа.

Впрочем, кто из мужчин смог бы его в этом обвинить? И кто бы повел себя иначе? Во всяком случае, Филип не нашел в своей душе слов осуждения...

К несчастью, Моника влюбилась в Гордона не на шутку. И после примирения супругов, разочаровавшихся в своих новых избранниках, начала его преследовать - ходила за ним по пятам, постоянно звонила домой и угрожала обо всем рассказать супруге.

Вскоре Мелани снова забеременела, и Гордон решился на откровенный разговор с Моникой. Он заявил ей, что между ними все кончено и он никогда не покинет жену, которую любит. Однако брошенная любовница огорошила его сообщением, что тоже ждет ребенка и избавляться от него не собирается! Восемь томительно долгих месяцев Гордон находился между небом и землей, с ужасом ожидая, когда Моника сообщит ему о рождении ребенка. Как тогда быть, он не знал. Смерть обоих в частной клинике поставила трагическую точку в этой истории.

- И ты обо всем знал? - спросила Памела, поворачиваясь к Филипу.

- Да, знал. Ты имеешь полное право сердиться, - глухо ответил он, однако я не мог тебе этого рассказать, поскольку дал слово твоему отцу.

В тот день Памела явилась к нему вскоре после визита Гордона, во время которого Филипу удалось уговорить его подождать с обращением в прессу. Затем он решил немедленно повидаться с Гиффордом и рассказать ему о намерении его зятя. Именно тогда Артур и взял с него слово сохранить услышанное в тайне.

И тем не менее кое в чем Памела была права: столько времени держать ее в неведении было довольно жестоко. Да, конечно, десять дней - это не большой срок, однако при подобных обстоятельствах он мог показаться вечностью.

- Твой отец действовал из самых лучших побуждений, - мягко сказал Филип, - потому что хотел оградить Мелани и ее семью от неизбежного скандала. На его месте я поступил бы так же.

Вместо ответа Памела резко поднялась со стула и направилась к своей сестре.

- Ты должна была мне все рассказать, ведь я уже давно не ребенок! - с упреком заявила она.

- Это сейчас ты не ребенок, - возразила Мелани, - а семь лет назад тебе было всего семнадцать. Кроме того, я не могла пойти против воли отца, который столько для меня сделал!

- И сделал бы это снова, - с любовью и нежностью глядя на обеих дочерей, подтвердил Гиффорд.

- Но теперь больше нет надобности приносить себя в жертву! - заявил Тревор, которому явно не терпелось вмешаться в разговор.

Филип взглянул на деда, который сегодня не переставал его удивлять. По-видимому, он заблуждался на его счет, и присутствие старика оказалось как нельзя кстати.

- Поэтому, дорогой Артур, - продолжал дед, - я лично не вижу никаких причин, препятствующих твоему возвращению в политику. Хотя лично я был бы не против, если бы ты вернулся в Вермонт и мы с тобой, как в старые добрые времена...

- По-моему, ты уже сказал достаточно, - прервал его Филип, опасаясь, что монолог старика может затянуться и тем самым испортить благоприятное впечатление от его первой части.

- Не перебивай старших, - неожиданно рявкнул Тревор, метнув на внука грозный взгляд. - Кстати, на твоем месте я не был бы так спокоен!

- Это еще почему?

- Да потому, что все это началось с тебя, с твоего глупого намерения своими публикациями очернить имя достойнейшего из людей.

- Сколько можно повторять, - от раздражения Филип повысил голос, - что я уже давно отказался от своей идеи, поэтому хватит меня попрекать ненаписанными статьями. Откуда я мог знать, что несколько слов, произнесенных в стенах редакции, вызовут столь бурную цепную реакцию?

- Разумеется, ты не мог этого знать, - кивнул дед, после чего снова обратился к Гиффорду:

- Как видишь, Артур, и с этой стороны тебе больше ничего не угрожает. А что касается слухов семилетней давности, то, по-моему, все о них забыли.

- - Ты в этом уверен? - усомнился Гиффорд.

- Посуди сам, ты объявил о своем решении несколько месяцев назад, и что - разве кто-нибудь возмутился?

- Пожалуй, ты прав...

- Мистер Вилкинсон, к примеру, - тут Тревор кивнул на телемагната, внимательно слушающего его речь, - не знал правды. Однако несмотря на это, не отказался предоставить тебе время на своем канале, чтобы ты смог выступить перед избирателями. Теперь же он наверняка рад, что не усомнился в тебе.

От этих слов присутствующие добродушно рассмеялись, и лишь на бледном лице Памелы не промелькнула даже тень улыбки.

Девушка всегда была уверена в невиновности отца и ни разу, ни на секунду не поколебалась в этой уверенности. Но известие о том, что муж сестры был любовником Моники Арленд, потрясло ее до глубины души.

Однако если задуматься, в этом не было ничего ошеломляющего или непоправимо-ужасного. Супругам порой приходится сомневаться в своей любви, поскольку людям вообще свойственно ошибаться. Главное - уметь вовремя исправить ошибки. И Мелани с Гордоном это удалось.

Но теперь следовало разобраться с еще одним делом...

- А ведь мистер Кертон совершенно прав, папа, - громко сказала Намела, разом обратив на себя внимание присутствующих, - у тебя больше нет никаких причин возвращаться в Вермонт. И ты вполне можешь прямо сейчас объявить, что передумал отказываться от возобновления карьеры политика.

- Все мы будем только рады это услышать, немедленно подтвердил мистер Вилкинсон. Артур Гиффорд растерянно развел руками.

- Честно говоря, я пока не совсем готов к подобному повороту событий...

- Ничего страшного, у тебя будет время подготовиться. Как и у всех нас, - усмехнулся Алфред Вилкинсон.

- Прекрасно сказано! - воскликнул Тревор. - Ну а теперь, если мы с этим разобрались, не пора ли обратиться к Филипу и Па-меле...

- Послушай, дед, а тебе не кажется, что за сегодняшний день ты уже достаточно всего натворил? - полушутя-полувсерьез перебил его Филип.

- Вовсе нет, - энергично запротестовал неугомонный старик, - тем более что хорошие дела совсем не утомляют.

- Зато те, кого ты стремишься облагодельствовать, могут быть изрядно утомлены твоими благодеяниями!

Памела прислушивалась к их перепалке, не совсем понимая, чем она вызвана и почему Филип так настойчиво пытается заставить своего деда замолчать.

Но у него ничего не получилось, поскольку на помощь Тревору пришел Алфред Вилкинсон.

- Мы вас внимательно слушаем, - заявил он, улыбаясь.