Но Мэтью был совсем не таким, как Умар. Или Жожан. Или Андре. Мэтью относился к ней как к девочке. Как к английской девочке. Ему страшно не нравилось, когда она, скинув туфли и платье, в одной нижней рубашке заходила в воду, чтобы порыбачить. В такие моменты уши у него начинали краснеть, и ее тут же начинал разбирать смех. И тогда уши у него краснели еще сильнее.

А еще ему не нравилось, когда она заговаривала о Турции. Али казалось, что ее принадлежность другой стране каким-то образом обижала его. Кроме того, ему не нравилось, когда она начинала рассказывать об Андре – в такие мгновения его уши становились багровыми, а лицо и шея тоже заливались краской. Али никак не могла понять, почему он так реагировал, но однажды Мэтью заявил, что Андре – ужасный человек, который только и знает, что причинять горе людям. Тут уж побагровела и Али, и у них случился неприятнейший спор. В конце концов они договорились вообще не упоминать о Андре, и это вполне ее устроило – уж лучше она будет держать свои самые сокровенные мысли при себе.

«Английским пейзажам далеко до красот Турции», – уже в который раз подумала Али, растянувшись на траве. К тому же в Турции не ходили в кринолинах и в белых перчатках и никогда не делали реверансы.

Али закинула руки за голову, наслаждаясь летним солнцем. Потом, закрыв глаза, представила, как в отдалении шагает верблюд. Даже два верблюда. И, конечно, представила Андре… Она поплыла на крыльях воображения, придумывая историю о том, как они с Андре, сидя на верблюдах, преследовали в пустыне туркоманов, пришедших в ужас от их оружия. Через минуту-другую, вернувшись в своем воображении назад, Али справедливости ради забрала пистолет у Андре, потому что тот никогда не носил его при себе. И теперь, вооруженная двумя изысканно инкрустированными пистолетами, она открыла огонь по врагам. Ну а потом… Где же они с Андре разобьют свои палатки? И что у них будет на ужин?

Неистовый лай Шерифей вернул ее в реальность как раз в тот момент, когда она придумала приготовить козленка с чабрецом.

– Тихо! – прикрикнула на собаку Али, но лай не прекращался, только теперь уже Шерифей лаяла в отдалении.

Девушка приподнялась, чтобы посмотреть, в чем дело. Приподнялась – и невольно вскрикнула. Андре!.. К ней направлялся Андре, а Шерифей норовила схватить его за пятки. Но это невозможно! Андре сейчас находится в Турции. К тому же у этого мужчины не было бороды…

Али протерла глаза и всмотрелась повнимательнее – теперь уже мужчина находился совсем близко. В следующее мгновение она поднялась – как раз в этот момент солнце перестало светить ей прямо в глаза, – и тут стало ясно, что это не Андре; иллюзию сходства создавали такие же, как у Андре, темные волосы, а также рост и нос с горбинкой.

– Вы, должно быть, Али, – сказал мужчина; его низкий глубокий голос очень походил на голос Андре.

Али молчала, пристально разглядывая незнакомца. «Таким, наверное, станет Андре лет через двадцать», – подумала она. Только глаза у этого мужчины были другие – темные. Очень ясные, но темные. И очень спокойные.

– Да, я Али, – ответила она наконец. И было совершенно очевидно, что перед ней – отец Андре, герцог.

– Мне очень хотелось познакомиться с вами. – Он взял ее за руки и улыбнулся. – А я – Паскаль де Сен-Симон.

– Но я не знала, что вы приехали, – в смущении пробормотала Али, понимая, что выглядела она сейчас просто ужасно – наверняка у нее были травинки в волосах. Да еще и помятое платье… – Ох, мне так хотелось выглядеть… цивилизованно, когда мы с вами, наконец, встретимся, – добавила она, еще больше смутившись.

Герцог расплылся в улыбке.

– Али, вы именно такая, какой вас описал Джозеф-Жан. Впрочем, нет, даже лучше. Я не знал, как все получится, когда Андре отправил вас сюда, но полностью доверял Николасу и Джорджии. И теперь вижу, что они сохранили в вас ваше своеобразие.

– Но… Но откуда вы узнали?.. Вы знаете Жожана? – пролепетала Али и тут же почувствовала себя ужасно глупой.

– Да, конечно, – сказал герцог. – Я знаю всю его жизнь, и я в долгу перед ним. Он много писал мне о вас. А также о том, как много вы сделали для моего сына, как ухаживали за ним. Судя по всему, я и перед вами в долгу.

– О, нет-нет! Это я в долгу перед вашим сыном. Знаете, он спас меня от смерти, – проговорила Али, испытывая необъяснимую симпатию к этому человеку – вероятно, из-за того, что он напоминает ей Андре.

– Да, знаю, – кивнул герцог. – Я очень рад, что он так поступил. И еще больше рад тому, что теперь вы здесь, с нами. Расскажите, как обстояли дела у моего сына, когда вы в последний раз виделись с ним? Он здоров? Счастлив?

– Андре здоров, но не могу сказать, что счастлив, – ответила Али. – Мне казалось, что ему стало намного лучше, а потом… Потом он решил отправить меня в Англию, и после этого его сердце снова превратилось в кусок льда.

– Очень горько услышать такое, – пробормотал Паскаль.

– Наверное, он ничего не может с этим поделать, – продолжала Али. – Я думаю, это все из-за его феи.

– Из-за феи?.. – в замешательстве переспросил Паскаль.

– О, так вы не знаете?.. Мне тоже не следовало об этом знать, но Жожан рассказал по ошибке. Хандрей любил ее больше жизни, а потом она умерла. – Али показалось, что ее слова прозвучали слишком уж прозаически и не передавали смысла произошедшего. Поэтому она решила добавить драматизма в свой рассказ. – Понимаете, она была существом не от мира сего. Аллах дал ее Хандрею на короткое время, чтобы ее любовь осветила его жизнь, а потом Он снова забрал ее к Себе. Бедный Хандрей прошел все четыре конца земли, призывая ее дух вернуться к нему, но ничего не помогло, – закончила Али, теперь уже полностью удовлетворенная своим рассказом. Да-да, вот теперь ее история стала похожа на трагедию.

– Да, понял… – кивнул герцог. – Это вам Джозеф-Жан рассказал?

– Ну… не совсем, – призналась Али. – Просто я это так себе представила.

– Знаете, Али, как ни странно, но вы недалеки от истины.

– Правда?! – воскликнула девушка. – О, какое несчастье! Бедный Хандрей…

– Да, так и есть, – со вздохом сказал Паскаль. – Трагично было и то, что никто из нас не мог помочь ему. Но из того, что писал Джозеф-Жан, я понял: вам каким-то образом удалось зажечь свет в его глазах.

– Он очень упрямый, ваш сын, – пробормотала Али. – Он вбил себе в голову, что больше никогда не будет улыбаться, и не так-то просто было заставить его перемениться хоть немного.

– Да-да, я представляю. – Паскаль опустился на корточки, чтобы почесать щенка за ухом. – А это у нас кто?

– Это Шерифей, – с гордостью объявила девушка. – Николас отдал мне ее в полную мою собственность. Она спит со мной в одной постели.

– Да, я знаю, как это бывает. – Паскаль вдруг засмеялся. – Мы с женой всю нашу жизнь делим постель с терьерами. Первого нам с Лили преподнес Николас в качестве свадебного подарка, и малышка Фасолинка всякий раз залезала под одеяло – как будто у нее было на это полное право. И каждый терьер потом вел себя точно так же. – Герцог улыбнулся, когда Шерифей, положив лапы ему на колени, лизнула его в лицо.