— Я не хочу профессионального массажиста, я хочу тебя.

— В таком случае не говори больше о деньгах.

— Но ведь это нормально! Я обеспеченный человек…

— Мои поздравления! — сказала Селена ехидно. — Только, знаешь, я тоже не бедствую. — Она ненадолго замолчала, а потом широко улыбнулась: — Будешь расплачиваться со мной шоколадом!

— Шоколадом?

— Черным.

— Черный шоколад — так и запишем.

— И чтобы какао было не меньше семидесяти процентов.

— Договорились!

— Ну, раз договорились, тогда я пошла!

— Подожди, я сейчас переоденусь.

— Зачем? — Во взгляде Селены читалось удивление.

— Провожу тебя.

— Проводишь?

— А что тебя удивляет? Сама же внушала мне, что я не убогий инвалид, а самодостаточная личность, полноценный член общества. Ну вот, самодостаточная личность желает проводить барышню до остановки. Или ты стесняешься появляться со мной на людях? — Он не хотел злиться, не хотел выпускать наружу это застоявшееся мутное чувство собственной ущербности. Кажется, у него даже получилось.

— Я стесняюсь?! — Ее удивление было таким искренним, что у Данилы отлегло от сердца. Конечно, она не такая, как Алекс, которая не любит смотреть на поломанные вещи. Но одно дело смотреть, а совсем другое — прогуливаться с поломанной вещью по улице под прицелом любопытно-брезгливых взглядов обывателей…

— Я не стесняюсь, глупости какие! Ну, давай провожай меня! Только как ты потом вернешься обратно?

— Легко, — усмехнулся Данила. — Маршрут проверенный, а транспорт у меня, ты сама видишь, покруче внедорожника.

— А лестница в подъезде?

— А ты, оказывается, совсем ненаблюдательная! Я провел реконструкцию не только в квартире, но и в подъезде. Не заметила сходни и поручни? Бабульки-пенсионерки и мамаши с колясками теперь передо мной в неоплатном долгу. Подожди, я сейчас!

Вечер был замечательно тихий. В такой вечер гулять бы да гулять. Селена неспешной походкой шла рядом с мерно жужжащей Даниловой коляской. В сгустившихся сумерках Данила не мог видеть ее лица. Это даже хорошо. Значит, она его тоже не видит. Не прочитает по глазам, как сильно он волнуется.

Его первая самостоятельная вылазка во внешний мир. Теперь он как сталкер… И напился он ведь исключительно для храбрости. Нелегко пережить два знаковых события в один день: приход Селены и вот эту прогулку…

Они остановились у ярко освещенной автобусной остановки.

— Ты как? — Селена внимательно и тревожно всматривалась в его лицо. Наверное, хреновый из него конспиратор.

— Я нормально. — Данила улыбнулся. — Можно даже сказать, замечательно. А ты?

— И я замечательно. Позвонишь, как вернешься домой?

— Зачем?

— Чтобы я не волновалась.

— Тогда и ты позвони, когда вернешься.

— Зачем?

— Чтобы я не волновался…

* * *

Весь следующий день был отмечен давно забытым, но от этого не утратившим актуальность чувством радости и ожидания. Может, оттого, что Даниле удалось преодолеть свой страх перед внешним миром. Может, оттого, что внешний мир не проявил к нему особой агрессивности, ну разве что легкое любопытство. А может, оттого, что вечером должна прийти Селена.

Теперь он приготовился к встрече как следует: заказал в интернет-магазине зеленый чай и сразу десять плиток горького шоколада. Самого горького из всех имевшихся в наличии. Подумал было приготовить ужин, но решил, что Селена может подумать, что он специально готовился к ее приходу, и не стал.

Селена пришла, как и обещала — ровно в шесть вечера. В куртке, джинсах, с переброшенным через плечо рюкзачком она была похожа на подростка.

— Привет, Алексеев! — Девушка чмокнула его в щеку.

— Привет, Савицкая! — Как же давно его никто не целовал! Пусть даже вот так, по-дружески…

— Сегодня, надеюсь, не пил?

— Нет, сегодня у меня по плану травка.

— И вовсе не травка! Сегодня у тебя по плану иголки. Много длинных, острых иголок.

— А ты, оказывается, садистка! — Он улыбнулся так широко, точно не было в его жизни большей радости, чем акупунктурные иголки.

— Как быстро ты меня раскусил! — усмехнулась Селена, перетряхивая содержимое своего рюкзачка.

На свет божий появилась коробка со всякими медицинскими штуками, аромалампа, компакт-диск и в самом конце шоколадка.

— Шоколадом я уже запасся, — сообщил Данила. — Горьким, как ты и заказывала.

— Оперативно! — Селена смахнула шоколадку обратно в рюкзак.

— А это зачем? — Он кивнул на выложенные на кухонном столе безделушки.

— Это для работы.

— Курительница для работы? — усомнился Данила.

— Про ароматерапию что-нибудь слышал?

— В общих чертах.

— В общих чертах! — передразнила она. — Ароматерапия — это знаешь какая сила?!

— Не знаю, но, думаю, ты мне расскажешь. — Данила взял в руку пузырек темного стекла.

— Не разбей, — предупредила Селена.

— Так у меня вроде бы только ноги парализованы, а с руками все в порядке, — усмехнулся он.

— Лучше бы тебе язык парализовало, — буркнула Селена, но по-доброму, так, что он даже не подумал обижаться. — Где у тебя CD-плеер?

— В спальне. А мы и музыку будем слушать? Музыка — это тоже часть лечения или так, для антуража?

— Музыка — часть лечения. Лечиться будем по полной программе. Ты сегодня гимнастику делал?

— Делал. — Данила кивнул на лежащие в углу гантели.

— Гантели — это не совсем то, — сказала Селена задумчиво. — Нет, с эстетической точки зрения это, конечно, прекрасно, а вот с практической…

— Все остальные упражнения я тоже сделал, — поспешил он ее успокоить. — Может, чайку?

— Чаек после работы. Делу — время, а потехе — час. Не мешай мне пока, Алексеев.

Данила наблюдал за ее действиями, как ребенок наблюдает за приготовлениями к новогодним праздникам. Принюхивался к наполняющему комнату незнакомому аромату, прислушивался к льющемуся из плеера перезвону колокольчиков и журчанию воды и с легкой опаской поглядывал на жестянку с акупунктурными иглами.

— Ну как? — спросила Селена, закончив приготовления.

— Полный релакс, сейчас усну, — честно признался он.

— Не уснешь. Я не дам тебе уснуть.

— Звучит многообещающе.

Она покраснела. Как же легко ее смутить! Вроде бы врач, ко всему привычный человек…