— Мне об этом ничего не известно. Но очевидные повреждения отсутствовали, и на это должны были обратить внимание, — справедливо указывает Джейми. — Бренда определенно сопротивлялась убийце и поцарапала его до крови. Если бы у Лолы не нашли никаких повреждений, полиции пришлось бы искать другое объяснение.

— Если повреждений не было, вывод напрашивался бы сам собой, — соглашаюсь я. — А если ДНК биологических улик, взятых из-под ногтей Бренды, не совпадали с ДНК Лолы, то вывод был бы уже другой. Другой вывод и другая, очень большая проблема.

— Да, тогда получалось бы, что Лола никого не убивала.

— Или, по крайней мере, сделала это не одна.

— Эти люди не желали замечать очевидное, — говорит Джейми. — Жители города хотели только одного: чтобы убийства были раскрыты. Они хотели этого ради собственного покоя и безопасности. Хотели успокоить себя тем, что закон и порядок в их милом городке восстановлены.

— Увы, так оно обычно и бывает. Особенно в тех случаях, когда преступление привлекает большое внимание и вызывает сильную эмоциональную реакцию.

— Там была Дона. Дона вырезала семью Джорданов. Это ее поцарапала Бренда. И это Дона сделала себе сэндвич и воспользовалась туалетом внизу, — подытоживает Джейми. — Ирония в том, что я знаю это наверняка из-за случившегося с тобой в Массачусетсе. После ареста Доны за покушение на убийство ее профиль ДНК ввели в КОДИС,[17]и когда я решила перепроверить ДНК из дела Джорданов и вошла в КОДИС, то сразу обнаружила совпадение. Шок, да. Просто невероятно.

— Не такой уж и шок. — Я все еще не желаю дать Джейми то, чего она так добивается. — Кэтлин Лоулер намекнула, что Дона могла находиться в Саванне в то время, когда там убили Джорданов. В январе 2002-го, так она сказала мне сегодня в тюрьме. Можно предположить, что именно тогда они и встретились впервые. Думаешь, Кэтлин могла знать, что натворила ее дочь?

— Не представляю откуда. С какой стати Дона стала бы признаваться ей в этом? Разве что хотела, чтобы ее поймали, — отвечает Джейми. — Это огромный прорыв, причем не в одном деле. Теперь мы точно знаем, что Дона Кинкейд находилась в Саванне. Должна была находиться. И пусть она продолжает лгать насчет того, что именно случилось в твоем доме 10 февраля, это уже не важно. Если раньше ей кто-то и верил, то теперь верить не будет никто.

— И мне ничего не остается, как помочь тебе в твоем деле.

— Помочь свершиться правосудию, Кей. Не только на одном фронте.

— Когда ты получила результаты по ДНК?

— Около месяца назад.

— И ничего мне не сказала. Я не услышала от тебя ни слова. Хотя это не означает, что не знали другие.

— О том, что ДНК связала ее с делом Джорданов, с убийствами, совершенными девять лет назад, ни Дона, ни ее адвокат пока еще не знают, — уверенно заявляет Джейми. Я же ее уверенности не разделяю.

— В какую лабораторию ты обращалась?

— В две разные, и одна не зависит от другой. В Атланте и Фэрфилде, Огайо.

— И никто ничего не знает. — Верится с трудом. — И что, даже ФБР не знает? Повторное тестирование ДНК разрешил, надо понимать, генеральный прокурор Джорджии?

— Да.

— И он не знает, каков результат проверки?

— И он, и другие, от кого многое зависит, понимают, как важно не допустить разглашения информации на стадии подготовки дела. А подготовка только началась, и я лишь делаю первые шаги.

— В любом расследовании самая большая опасность — утечка. — Я напоминаю ей о том, чему сама Джейми не так давно не придавала особого значения.

Как же она уверена в себе! Или, возможно, это даже не уверенность, а отчаяние.

— А в данном конкретном случае угроза утечки информации особенно велика, — продолжаю я. — Даже чрезвычайно велика. В деле Джорданов у многих свой, личный интерес. Причем касается это и весьма влиятельных людей в правительстве штата. Они окажутся в очень неловком положении, когда станет известно, что какой-то нью-йоркский адвокат заявился сюда и установил, что одно из самых громких дел прошлого расследовано недостаточно тщательно и что в результате допущенных упущений девушке-подростку вынесен смертный приговор за преступление, которого она не совершала.

— Послушай, я же не вчера родилась.

— Не вчера, но, может быть, ты несколько отрываешься от реальности. Понимаю, ты увлечена этим делом, но от моей помощи не будет проку, если я не скажу сейчас, что о тебе все забыли, что ты стала невидимкой, укрывшись мантией секретности. — Я думаю о Таре Гримм: интересно, знает ли она о новых результатах тестов?

По крайней мере, ей известно, что заказ на новое тестирование поступил. Кто сообщил ей об этом?

— О, ты все-таки согласна мне помочь. Рада слышать, — говорит Джейми, но никакой радости при этом не выражает.

Выглядит она сейчас не лучшим образом: уставшая, обеспокоенная, сонная и не такая проницательная, какой я ее помню. И еще ей как будто что-то мешает: ей не сидится, она постоянно меняет позу, ерзает по дивану, то убирая ноги под себя, то спуская их на пол. Беспокойная, нервная и слишком много пьет.

— Сейчас я помогаю тебе тем, что напоминаю об осторожности. Весьма вероятно, что кто-то уже знает о новых результатах анализа ДНК и эти люди попытаются вмешаться или уже вмешались в дело. Материалы, которые ты перепроверяла, были введены в КОДИС и попали в Индекс арестованных, следствием чего и стала идентификация личности Доны Кинкейд. Следовательно, нельзя исключать, что ФБР уже в курсе того, что Дона Кинкейд, представляющая для них большой интерес, может быть связана с убийствами девятилетней давности в Саванне. Если это знает генеральный прокурор, то, скорее всего, знает и губернатор, приложивший немало сил к вынесению и исполнению смертного приговора в отношении Лолы Даггет. Из разговора с Тарой Гримм мне стало ясно, что и она знает о новом тестировании и что в тюрьме возможен побег.

— Они там все записывают, — сухо отвечает Джейми, словно сказанное мной ничуть ее не волнует. — Я прекрасно знала, когда сидела в той комнате для свиданий, что каждое мое слово будет записано. Поэтому, если нужно было сообщить какую-то конфиденциальную информацию, я писала в блокноте. Кэтлин сама понимает, как важно не трепать языком, но, надо признать, Лола — совсем другое дело. В интеллектуальном плане ограниченная, несдержанная, не умеет себя контролировать. Чтобы привлечь к себе внимание, может выставиться, прихвастнуть. Да, она знает, что мы провели повторное тестирование, но результаты я ей не сообщила.

— А я вот думаю, что, может быть, она их уже знает. Это объяснило бы ее враждебность в отношении Кэтлин, матери той, за чьи преступления Лола расплачивается последние девять лет.

— Больше всего меня беспокоит, что пресса пронюхает об этом прежде, чем я успею как следует подготовиться, — говорит Джейми.