Медики приехали быстро (буквально через пять минут), сказали, что жить буду, и так же быстро отправили меня домой. Где я тут же бессовестно завалилась спать, а проснулась лишь на следующее утро.

Если вчера на меня еще накатывала слабость, то сегодня я была полна сил: даже и не скажешь, что едва не отправилась в последний путь. До сих пор холодок пробегал между лопаток, стоило только подумать о том, что я чуть не умерла.

А Берговиц меня спас.

Правда, весьма специфическим образом, но это уже другое дело. Выбирать же не приходилось. То есть не суть важно, как спас, не должен был этого делать, но сделал, и на самом деле я была искренне ему благодарна.

Только эти странные галлюцинации-фантазии не выходили из головы. С чего бы им взяться? Будем честны, я не то чтобы к ящерам не испытывала такого сильного влечения, вообще ни разу в жизни не хотела так сильно ни одного мужчину. Чтобы таять от его прикосновения и плавиться от поцелуев. Это по меньшей мере обескураживало.

В общем, чем больше я об этом думала, тем противоречивее чувства охватывали меня. В одном я была уверена точно: фантазии на то и фантазии, чтобы ими оставаться, а флирт между мной и Ладиславом Берговицем пусть тоже останется флиртом.

Как бы невероятно сильно меня к нему ни влекло, роман с боссом… То есть с отцом моего босса точно не для меня. Работа важнее.

Кстати, о лакшаках.

Из-за всей этой спасительной операции мне так и не удалось договориться с Берговицем насчет старинного особняка. Он сказал: любой дом в городе, кроме этого. Интересно, почему? Ведь он принадлежит деду Холли, а значит, они родственники, и владелец может позволить провести там маленькую вечеринку. Особенно учитывая то, что в доме, судя по всему, никто не живет.

Может, в этом дело? И у Берговица, как и у отвергнутого поклонника Фелисы, владеющего арт-галереей, есть свои причины для отказа? Вроде семейной вражды. Ну или просто кто-то в последний визит спер у них декоративную ящерку из садовой композиции.

Старые статьи в сети подсказали, что отец Берговица и дед Холли, были очень дружны, появлялись вместе на всяких благотворительных вечерах. Потом родители Ладислава, как и мать Холли, ушли в лучший мир, а дед стал все реже показываться на публике. Потом и вовсе передал все дела своему единственному внуку.

Соломону Камрин.

О нем в сети как раз было предостаточно, а фото так вообще - завались. Камрин даже несколько раз попадал на обложку журнала «Завидные холостяки Кирона». И я понимала, почему. Не считая богатства, тридцатичетырехлетний темноволосый ящер с лиловыми, как молодая листва, глазами (хотя я не была уверена, что это не фильтры), тонким аристократичным носом и чувственным ртом был настолько сексуальным, что даже я надолго залипла над его фотографиями. Отрезвлял только сам взгляд в камеру: Соломон смотрел так, будто считал, что весь мир принадлежит ему одному. Точка.

Соломона Камрин папарацци очень любили. Ему присваивали романы с первыми красавицами Кирона, которых он менял с завидной регулярностью.

— Ну у тебя и дядя, Фелиса, - пробормотала я вслух.

Впрочем, победы у него были не только на любовном фронте. Соломон давно вышел из тени имени Холли Камрин-Берговиц и показал себя успешным финансистом. Список того, чем он владеет, начиная от вилл, морских и воздушных судов, и заканчивая долей в холдинге, по-настоящему впечатлял. И это была только часть того, о чем было известно прессе. Не уверена, что его состояние значительно уступает состоянию Ладислава.

Мне было без разницы, чем он там владеет. Главное, что по словам Берговица ему принадлежит особняк-мечта, который не дает покоя моему боссу. И вот с этим нужно было что-то делать.

К сожалению, ни в одной из этих статей не было ничего про напряженные отношения Соломона и Ладислава. Ни ссор, ни холода: в отличие от своих старших родственников они, кажется, вообще не общались друг с другом, но и не враждовали. Тем не менее племянница не могла попросить дядю о маленьком одолжении (судя по списку домов, принадлежащих Камрин, он вовсе мог его ей подарить).

Я в задумчивости закусила губу.

Да уж, выбор непростой: если все получится, я получу уважение и симпатию босса, Берговиц, конечно, не обрадуется, но ему все-таки придется признать, что я хороший секретарь. А если не получится… Владелец особняка просто не станет со мной разговаривать, и об этой безумной идее никто не узнает!

Ни Фелиса, ни ее отец.

С этой мыслью я нашла общедоступные контакты Соломона Камрин. Естественно, это был не личный номер, а номер для связи с его агентом. Неудивительно, что сначала я попала на «умный автоответчик», и пришлось оставлять сообщение. Шансов, что мне перезвонят, на этот раз было даже меньше, чем когда меня принимали на должность секретаря Фелисы. Если семьи в ссоре, то мое сообщение пройдет мимо. Но если лакшак уперся спереди, нужно подтолкнуть его сзади. Попытка не пытка.

Берговиц отказался мне помогать, значит, справлюсь сама!

В общем, второй выходной я провела с пользой для дела. В остальное время просидела над эскизами и выкройками. И мне понравилось то, что я начала создавать. Как ни странно, на этот раз из головы не выходил образ Фелисы. Я бы сказала, именно она меня и вдохновляла.

А поздно вечером, когда я уже почти засыпала в своей постели, телефон разразился лирической песней Тима Галло. Звонили с неизвестного номера.

— Слушаю, - ответила хрипло.

— У вас действительно красивый голос, - расслабленно отозвался мужчина в трубку.

— Кто это?

— Тот, с кем вы ищете встречи, Лилиан. Соломон Камрин.

Сон как рукой сняло, и я резко села на постели.

— Листер Камрин! Спасибо, что перезвонили.

— Вам удалось меня заинтриговать своим сообщением. Вы действительно секретарь Фелисы?

— Да, с недавних пор я ее помощница, - подтвердила я. - И сейчас занимаюсь организацией праздника в честь дня рождения вашей племянницы.

— Хотите пригласить меня?

— Нет.

— Нет?

Лакшачье дерьмо! Едва не откусила себе язык за такие переговоры.

— То есть да! Конечно, я хочу пригласить вас на праздник Фелисы, но дело не в этом.

— Я вас внимательно слушаю.

Показалось, или в голосе ящера прозвучала насмешка?

На самом деле, в сообщении, которое я ему оставила, я решила не упоминать про дом. Объяснила только, что представляю интересы Фелисы, и что у меня к нему есть важный разговор. Хотя если делать вывод из его репутации и слов про красивый голос, можно было вообще болтать что угодно.

— Ваша племянница пожелала особый подарок, и только вы можете помочь мне осуществить ее мечту.