— Что такое… безопасное?

Он вздохнул.

— Увидишь. А пока закрой рот.

В саду Эдема они привыкли к плотному зеленому ковру изтравы, сплошь укрывающему землю, но сейчас подошвы болезненно ныли от твердой,как кора дерева, и такой же неровной почвы.

Ева постанывала, но, когда Адам оглядывался на нее,старалась выдавить из себя улыбку. В небе иногда пролетали странные птицы сочень широкими крыльями, на земле то и дело попадаются отпечатки гигантскихлап, у Адама от ужаса шевелились волосы, когда он пытался представить себетакое существо.

Однажды они увидели, как впереди дрогнула сухая твердаяземля, ее взломало снизу нечто огромное, поднялось в комьях сухой глины,похожее на холм, но это оказался каменный зверь, массивный и ужасающе могучий.Когда он пошел по земле, недовольно взрыкивая, та вздрагивала, за зверемпотянулись отпечатки лап, вдавленные так глубоко, словно шел не по твердой, каккамень, земле, а по мокрой глине.

На жалких стебельках кормились мелкие жучки, прыгаликузнечики, совсем не такие, как в саду Эдема, а крохотные и серенькие. Муравьи,что в раю ходят медленные и важные, здесь носятся быстро, роют суетливо землю,таскают мошек, словно их выгнали из рая еще раньше и тоже велели в поте лицасвоего добывать пищу.

Подошвы окрасились кровью, когда словно в ответ и небозалило красным, словно сам небосвод получил тяжелую рану. Они смотрели стревогой и все возрастающим ужасом, когда среди туч на короткое время появилосьокошко и выглянул ужасающе-красный шар. Он выглядел вначале маленьким иослепляюще красно-оранжевым, потом стал большим и багровым ближе к краю земли,неуклонно сползал, а тени внизу все удлинялись и становились темнее.

— Адам, — вскрикнула Ева и прижалась кнему, — мне страшно!

— Пока ничего не случилось, — ответил онуспокаивающе и даже с натугой улыбнулся, но у самого сердце колотилось, как узайца. — Пока ничего тебе не угрожает.

— Теперь я боюсь заранее, Адам, — пожаловаласьона.

— Не бойся, я здесь.

— С тобой я ничего не боюсь, Адам! Но внутри меня всебоится.

Он молча обнял ее за плечи. Огромный багровый шар коснулсятемного края земли, тот вспыхнул ярко-желтыми искрами, по нему пробежала полоскагорящей земли.

Солнце, назвал его Адам, да будет его имя — солнце. Всаду он его никогда не видел, небо постоянно затянуто облаками, но здесь в нихвидны дыры…

Солнце опускалось и опускалось, заставляя их сердцаопускаться тоже. Наконец багровый краешек исчез, Ева в ужасе вскрикнула игорько заплакала.

Адам держал ее в объятиях, успокаивал. Солнце исчезло, но внебе полыхают красным облака, освещая землю, и хотя тени теперь слились в однубольшую тень, но все еще можно видеть деревья, траву, землю, а этозначит — можно жить и добывать себе еду и здесь.

— Давай пойдем вон к тем скалам, — сказал он.

Она подняла от его груди заплаканную мордашку.

— Зачем? Там камни.

— Мне кажется, там будет уютнее, — возразилон. — В смысле безопаснее.

Не споря, хоть и с недоверием, она пошла за ним. Из зарослейвыметнулся пес, проследил, куда они пошли, и снова бросился в чащу. Адамвскарабкался по каменистому склону, предчувствие не обмануло: темная нора,оттуда теплый воздух разогретого за знойный день камня. Оставив Еву снаружи, онвлез на четвереньках вовнутрь, пещера небольшая, но как убежище очень дажекстати.

Ева с недоверием смотрела, как он разжег костер, натаскал впещеру сухих сучьев.

— Зачем?

— Когда будем спать, — ответил он, — костербудет отпугивать зверей.

— Зачем отпугивать? — спросила она наивно.

Он вздохнул.

— Думаю, теперь все изменилось, Ева.

— Ты хочешь сказать…

Он сказал мягко:

— Не хочу тебя пугать, ты и так вся дрожишь. Но этотмир не так дружелюбен, как было раньше.

Она простонала в слезах:

— Ох, Адам, что с нами будет? Зачем, ну зачем я такпоступила…

Он покачал головой, голос стал суровым:

— Что сделано, то сделано. А с нами будет то, что самизахотим и… сможем.

Под утро она иззябла и почти взобралась на него, вжимаясь вего плотное горячее тело. Адам проснулся первым, но долго лежал, оберегая еесон, наконец очень медленно и тихонько выбрался из-под разогретого тела жены,выполз на четвереньках из пещеры.

Пес поднял голову, слабо вильнул хвостом, мол, я тутстерегу, никого не пущу, и снова уронил голову на лапы. Адам ожидал сноваувидеть солнце, однако небо точно так же, как и в саду Эдема, затянуто плотнымитучами, хотя от них идет прежний свет, озаряет дивный и грозный мир. Надголовой носятся птицы, в траве стрекочут кузнечики, из дальних кустов выбежализайцы и, перебежав поляну, юркнули в кусты напротив.

За спиной раздался шорох, Ева выползла растрепанная, озябшаяи дрожащая. В ее глазах были страх и надежда.

— Господь нас не оставил? — спросила она шепотом.

Он проговорил медленно:

— Думаю, Господь здесь ни при чем.

— Как ни при чем? Он же при всем!

— Я имею в виду, — пояснил он терпеливо, —что мир сам по себе таков. Господь не вмешивается во все мелочи. Там за тучамисолнце ходит всегда, мы его просто не видим, но свет от него через тучиосвещает землю. Когда солнце заходит за край земли, становится темно. Так чтокогда снова стемнеет, это будет не скоро, ты не пугайся. Это просто солнцескрылось… Потому оставайся здесь, я пойду поищу что-нибудь для завтрака.

— Я пойду с тобой! — сказала она.

Он помотал головой.

— Нет. Этот мир враждебен нам. Мы сможем здесь ужиться,только если покажем свою силу.

— Адам, — произнесла она с упреком. — Если тыпогибнешь, зачем жить мне?

Он отвел взгляд, в груди разливалась нехорошая тяжесть.

— Ладно, — ответил он наконец. — Пойдем.Только иди сзади.

— Хорошо, Адам. Веди, ты же мужчина!

Для начала он обшарил кусты и отыскал два гнезда с птичьимияйцами. Вернее, нашел их пес, Адам прошел было мимо, но пес требовательнозалаял. Адам вернулся и, раздвинув траву, увидел на земле гнездо из тонкихветочек, а в нем пять яиц.

Ева сперва отказывалась их есть, но Адам настоял, и когдаона выпила третье яйцо, приятная тяжесть проникла в желудок. Терзающий голодушел, она ощутила себя намного бодрее, настроение улучшилось, она перевела духи уже другим взглядом посмотрела на мир.