– Это только начало, – пообещал он им тогда, думая о нагруженных сокровищами караванах, двигавшихся из Панамы в Номбре-де-Диос.

– Ты заслужил это щедрое вознаграждение, – сказал Фрэнсис.

– Да, – Джозеф, второй брат Дрейка, дружески кивнул. – Наверное, это было не так-то просто – войти в логово льва.

– И выйти оттуда, выведав все его тайны, – добавил Джон Оксенхем.

– Эти тайны плохо охранялись, – признался Эван. – Последнее, чего боятся испанцы – это нападения на Номбре-де-Диос. Они так давно царствуют в нем, что утратили всякую бдительность.

– Ну и отлично, – Фрэнсис жестом приказал юнге наполнить кубки вином, – что они не ожидают визита лучших английских моряков.

Хотя Эван был сильно удивлен, узнав, что Андрэ Скалия действует с ведома и по поручению королевы, он понимал: такое сотрудничество всем только на пользу. Оба корабля, «Паско» и «Лебедь», полностью отремонтированы и снабжены всем необходимым на целый год.

Отплытие из Плимута совпало с хорошей солнечной погодой. Ни разу сомнение не омрачило мыслей путешественников, и они быстро, опережая торговый флот, пересекли Атлантику. Для этого потребовалось всего двадцать пять дней. Они зашли на непокоренный остров Гваделупу, знаменитый славными пляжами из белого песка. В течение трех дней Моряки плескались в его кристально чистых водах, подставляя свои белые тела жаркому тропическому солнцу.

Потом, подстегиваемые разносившимися по всем палубам командами Дрейка, они взяли курс на залив Дарьена, открывающий путь в Испанскую империю.

Оба корабля через узкий залив вошли в порт Фэзан, и пираты высадились на берег.

– Что здесь такое? – закричал Дирк, подойдя к огромному дереву. – Я не силен в грамоте, адмирал Дрейк, но кто-то оставил сообщение.

Эван и Дрейк поспешили к нему и обнаружили прибитую к стволу дерева дощечку. Дрейк прочел вслух:

«Капитан Дрейк, если вы доберетесь сюда, поскорее уходите. Испанцы обнаружили это место и захватили все, что вы здесь оставили. Я покинул эту стоянку 7 июля 1572 г. Ваш преданный друг, Джон Гаррет».

– Мой Бог, – прошептал Джон Дрейк. – Мы разминулись с ним на пять дней.

Фрэнсис ударил по дощечке кулаком.

– Обнаружили! Это была идеальная стоянка! Идеальное укрытие. Обнаружили! – он начал нетерпеливо расхаживать взад и вперед, поднимая тучи пыли. – Неужели это один из моих людей? Клянусь Богом, я найду всех англичан в этой округе и пытками выколочу правду из…

– Фрэнсис, – тихо сказал Эван. – Я должен поговорить с тобой. Наедине.

– Сейчас?

– Да, – Эван многозначительно посмотрел на дощечку.

Они отошли в сторону.

– Знаешь, кто предал нас?

«Черт бы ее побрал», – подумал Эван, испытывая укоры совести. Он хотел бы сохранить тайну девушки даже в нарушение приказа королевы Англии, но Анна Мария Блайт де Карваль сама вырыла себе могилу. Без сомнения, именно она рассказала испанцам о нем, и те, начав поиски, обнаружили их убежище.

Эван смотрел на залив, борясь со своими чувствами. Они с девушкой обменялись тайнами, и он дал ей слово, что не предаст ее.

– Ну так что? – нетерпеливо спросил Дрейк.

Эван поднял с земли кусок дерева и с размаху бросил его в воду. Предательство девчонки – и ее происхождение – меняли все. Первый предательский шаг сделала она, и он снимает с себя обязательство хранить ее тайну.

– Это я во всем виноват. Я должен был убить ее, когда у меня была возможность. Но все же я доволен, что этого не произошло.

– Что ты несешь? Кого ты должен был убить? – Дрейк ткнул Эвана кулаком в грудь. – Наше укрытие обнаружили испанцы, а ты несешь чушь о какой-то женщине.

– Не о какой-то женщине, Фрэнсис. О девочке. Я встретил ее в Номбре-де-Диосе. Кажется, я оплошал. У меня вырвалось английское слово, и она поняла, что я не испанец.

– Ты должен был перерезать ей горло. Девчонка она или нет, она все равно испанка, а значит, предательство у нее в крови.

Волна гнева окатила Эвана, подобно жестокому ветру.

– Если бы я это сделал, то был бы виновен в убийстве ребенка, за которым нас послала королева Елизавета.

Дрейк с интересом посмотрел на Эвана:

– Черт возьми, ты уверен?

– Девочку зовут Анна Блайт де Карваль. Анна Блайт. Ее отец, Филипп, был тогда на корабле наместника. Это он говорил по-английски, помнишь? Он погиб тогда в Сан-Хуане, а его дочь все это время жила с человеком по имени Родриго Бискайно. Для всех она – мальчик, его подопечный и писарь.

Дрейк рукавом вытер пот со лба.

– Хвала Господу, – тихим голосом, в котором слышался восторг, сказал он, – ребенок Филиппа Блайта! И давно ты об этом знаешь?

Эван отвел взгляд. Раньше у него никогда не было секретов от Фрэнсиса, но никогда не было и сомнений в том, стоит ли посвящать друга в то или иное дело.

– Я понял, что это она… в тот день, когда мы отплыли в Англию по вызову королевы.

– Уже несколько месяцев! – Дрейк схватил Эвана за грудки. – Черт возьми, Эван! Почему ты ничего не сказал мне сразу?

Эван освободился от хватки Дрейка.

– Да она еще совсем ребенок, Фрэнсис! Ты думаешь, мне хочется вырывать ее из жизни, которую она знает и к которой привыкла, и бросать ее в пасть английскому льву?

Дрейк покачал головой. Весь его пыл прошел.

– У тебя слишком мягкий характер, Эван. Но почему ты все-таки решил сказать мне об этом?

Эван вспомнил огромные серые глаза, дрожащие от гнева и обиды губы, маленький, усеянный веснушками нос. Усилием воли он отогнал образ Анны Блайт де Карваль и чувства, вызываемые им.

– Я думаю, что именно она предала нас.

Дрейк погладил бороду:

– Ну, если девчонка настолько храбрая, тогда, наверное, она будет достойной заменой Елизавете.

Внезапно Дрейк рассмеялся:

– Господи Боже мой, девчонка! А мы-то все думали, что наследник – мальчик, – Дрейк принялся шагами мерить берег. – Наша добыча в Номбре-де-Диос будет стоить больше серебра и золота.

«Да», – Эван чувствовал себя прескверно. А что, если он ошибся? Что, если их выдала не эта девочка? Да нет, это наверняка она, храбрая девчонка, так внезапно выхватившая кинжал и заключившая соглашение, которое не собиралась выполнять.

– Парус! Справа от нас корабль!

Этот крик впередсмотрящего привел Эвана в замешательство. На горизонте действительно замаячило небольшое двухмачтовое судно. На фоне бледного раскаленного неба его рейковые паруса казались темными. Они побежали к берегу.