– Капитана я возьму на себя, – сказал Муса. – Я уже знаю как...

И во взгляде его промелькнула уверенная усмешка, и даже глаза слегка сузились, словно он испытывал удовольствие от предстоящего.

– Мне все равно, что капитан, что толстяк, – с улыбкой пожал плечами Галиахмет, – если они стоят одинаково.

Со стороны могло показаться, что более мощный физически Муса выбрал себе клиента более сложного потому, что он сам боец более опытный. Но Али отлично знает, что Галиахмет не только в стрельбе, но и в рукопашной схватке не уступит товарищу. Разве что не такой хладнокровный.

– Тогда я поехал? – спросил Султан.

– Счастливо. Деньги можешь привезти завтра. Дело будет сделано. Тогда и рассчитаемся.

Султан ушел вместе со своим телохранителем. Телохранитель взвалил на плечо мешок.

– Чего ждете? – спросил Али. – Вам тоже пора. А у меня сегодня еще важная встреча. Дело будет сделано – сообщите. И можете до завтра отдыхать. Утром заезжайте за мной.

– Домой?

Али на несколько секунд задумался.

– Нет, сначала позвоните. Я скажу, где я буду.

О предстоящей встрече он не хотел говорить даже своим двум ближайшим помощникам.

Галиахмет с Мусой вышли. Али наблюдал, как они сели во дворе один в «Ауди», другой в «БМВ», не закрывая дверцы, поговорили еще о чем-то с минуту, дожидаясь, когда дежурный охранник распахнет перед ними ворота. Потом дверцы хлопнули, машины неторопливо выехали.

Али открыл большой сейф, скрытый в стене, и убрал туда сумку с деньгами. Потом включил телевизор и сел перед ним в кресло. За правым ухом мерно булькал искусственный фонтанчик. Но звук был настолько монотонным, что не мешал смотреть телевизор и слушать речь диктора. Впрочем, Али и не смотрел, и не слушал. Вернее, он смотрел на экран, но ничего не видел. Мысли никак не хотели концентрироваться. Откуда-то подступила усталость, вялость и апатия.

Он понял, откуда такое состояние.

* * *

Али давно ждал этого визита и боялся его. И вот дождался. Руслан Салдуев пожаловал сюда лично.

Визит полевого командира отряда боевиков – плевок в лицо ментам. Где-то там, в горах Чечни, в самом центре горной Ичкерии, за ним постоянно охотятся. А он тем временем находится здесь. В сорока минутах нормальной, без дорожных пробок, езды от Кремля. Руслану нравится рисковать, и он плюет на всех ментов вместе взятых.

Когда три года назад к Али пришли от Руслана, он уже насторожился. Но ему пообещали деньги. Сказали, что можно сделать в здании, которое он получил за долги, и что именно в этом здании сделать следовало.

– У меня другой профиль работы, – сказал тогда Али. – Я занимаюсь ликероводочными предприятиями. И если влезу в чужой бизнес, это поймут неправильно.

– Это не твоя забота. Кто не захочет понять умом, тому объяснят иначе.

У него тогда еще не было такой силы и таких денег, как сейчас. И он вынужден был считаться со многими условностями отношений всех московских чеченцев.

– Когда наедут, будет уже не до объяснений.

– Им объяснят раньше. А ты радуйся. На тебя сделана ставка. Ты станешь большим человеком.

– Чтобы пробить разрешение и лицензию, связи большие нужны. У меня таких нет.

Ему дали номер телефона. Попросили звонить только в случае необходимости.

– Это большой человек в правительстве Москвы...

Али хотел занести телефон в электронную записную книжку. Его остановили:

– Это надо запомнить.

Он трижды повторил номер.

– Я запомню.

Теперь дали другой.

– По этому следует звонить только тогда, когда первый помочь не сможет.

– А это кто?

– Это... Это просто пенсионер... Он только решает, кому что делать. В том числе и в правительстве России.

– Пенсионер? – переспросил Али.

– Да. Просто пенсионер... Его слушаются.

– Тоже запомнить?

Перед ответом последовал прямой и жесткий взгляд.

– И забыть до того, как он понадобится.

– Что я должен буду делать?

– Ты выпишешь строителей из Чечни.

– Здесь, что ли, строителей не хватает?

– Своим надо помогать. Они сидят без работы. Кроме того... Своим доверять тоже сложно, но можно. Иногда. Когда сумеешь убедительно доказать необходимость молчания.

– А потом?

– А потом ты будешь ждать... И зарабатывать деньги. Тебе завтра дадут миллион долларов на раскрутку.

Тогда у Али еще не было своего миллиона. Это сейчас, после раскрутки, их два с половиной десятка. Тогда миллион казался очень большой суммой, потому что частичные владения акциями ликероводочных предприятий приносили не так много денег, как казалось вначале. Али понимал: это происходит только потому, что его владения частичные. И где-то наверху проводится пересчет прибыли. В пользу основных владельцев. Та прибыль, что получается наличкой, проходит мимо него. А это шестьдесят процентов всего оборота. И он начал прибирать акции к рукам. В то же время из Чечни приехали Муса и Галиахмет. С просьбой родственников об устройстве. Он взял их себе в помощники и не пожалел. Дважды автоматные очереди приносили огромную прибыль. После таких мер акции скупать стало легче. И продавать стали охотнее, не дожидаясь уговоров.

Али набирал силу... Стремительно набирал...

И не забывал никогда, что ему необходимо ждать визита...

* * *

Али услышал звук за спиной...

Там же никого быть не должно!

Он обернулся и встал, заметив в полумраке комнаты закрывающуюся дверь прохода в холодильную камеру. И только после этого рассмотрел человека, уже вошедшего в эту дверь. Человек стоял чуть поодаль, в тени, но он уже шагнул вперед.

– Ты, Али, сильно изменился за эти годы... Толстеть начал...

– Здравствуй, Руслан. Ты почти не изменился. Только я не привык видеть тебя без бороды.

– С бородой я слишком похож на тот портрет, что есть у каждого мента по дороге от Чечни до Москвы.

Конечно, Руслан преувеличивает свое значение. Он – не Шамиль Басаев, которого может узнать каждый школьник, и даже на Арби Бараев, которого по официальным отчетам убили в перестрелке, а по слухам видят то в одном, то в другом месте.

Но если Руслану нравится таким себя чувствовать, пусть чувствует...

Машина довезла Басаргина до дома.

– Завтра увидимся, – сказал майор Лысцов с легкой насмешкой. – Тебя как, провожать не надо? Или тебя Санька с газовым пистолетом встретит?