– Очевидно, произошла неувязка из-за того, что нам пришлось торопиться. Костромин не думал, что мы прибудем так скоро. Надо позвонить ему.

Басаргин посмотрел на часы. Десять минут второго.

– Время в нашей работе не имеет значения, – успокоил его Тобако. – Надо понемножку привыкать к этому.

– Я не знаю его номера.

– Я знаю... Костромин засыпает, оставив «сотовик» на подушке под ухом, – со смешком сказал Доктор. – Вместо ладони подкладывает. И из-за этого, говорит, от него хотела уйти жена. За ночь бывает до пяти звонков. А она у Станислава Сергеевича сонливая и не любит, когда ее будят.

Александра принесла чашки и чайник на подносе.

– Ты не поставишь нам музыку... – намекнул ей Александр.

– Всех соседей перебудим, – ответила она с легкой обидой в голосе, но ушла в маленькую комнату. Музыку все же включила, правда, едва слышно.

– Телефон в коридоре, – показал Басаргин.

Доктор ушел звонить.

– Александра нам рассказала события минувшего дня. И, вы еще не в курсе, продолжение этих событий...

– Продолжение?.. – не понял Басаргин.

– Только мы с Доктором пришли, только успели представиться и войти в комнату, как раздался телефонный звонок. Просили позвать меня... Никто не знал, что я здесь. Никто вообще не знает, кроме Костромина и вас, что я в Москве.

– И что?

– Я взял трубку, там короткие гудки...

– Определитель сработал?

– «Номер не определен»... – очень похоже передразнил Тобако металлический голос телефонного определителя.

– Это могла быть ошибка, – сказал Александр. – Другого Андрея спрашивали. Часто ошибаются. А имя просто совпало. На днях звонили подряд три раза. Я только на третий раз спросил, какой номер набирают. Оказалось, что и номер записан мой. Шесть лет назад в нашей квартире другая семья жила. Я не знаю их фамилии. Я предположил такой вариант. Не устроило. Говорят, что звонят по этому номеру каждый месяц, и всегда попадали правильно. Стали выяснять дальше. Только через несколько минут сообразили – звонок из Новосибирска. Звонят в Питер, а по ошибке набирают код Москвы.

– Нет, – не согласился Андрей. – Тогда бы дождались ответа.

– Да... Скорее всего, так...

– Вы с кем-то разговаривали обо мне?

– Я разговаривал с женой о вас, вокруг меня была вся тревожная группа управления ФСБ и следователь майор Лысцов. Он уже в машине переспросил меня, кто такой Андрей. Я сказал, что приезжий человек с Кавказа. Меня просили помочь ему с трудоустройством в Москве.

– Почему он переспрашивал? Он по природе любопытный?

– Он обеспокоен покушением на меня. Это он ведет дело. Мы выезжали после покушения на подполковника Елкина. Это мой сосед по кабинету. Мы вместе ведем дело по цыганам-рабовладельцам. И кому-то очень хочется на корню это дело пресечь. Мы даже знаем, кому. Есть такой цыганский барон по имени Роман.

– Я знаю трех Романов, но все они татары, – сказал Тобако. – Вы считаете, что беспокойство за вашу безопасность со стороны этого следака обоснованно?

– Вполне. Мы с ним в дружеских отношениях, хотя иногда «пикируемся», и не всегда безболезненно. Вообще это надежный товарищ.

– Дай-то бог... Он в курсе вашего нового назначения?

– Нет. Во всем управлении знает только полковник Баранов, мой прямой начальник. Это он привел ко мне Костромина.

– Сергей Иванович? Я помню его. Только еще сначала старшим лейтенантом, а потом капитаном, как вы. Он при мне звание получал. Я тогда был майором.

Вернулся Доктор.

– Комиссар сейчас умоются и изволят прибыть...

Тобако с Басаргиным кивнули.

– Саня... – позвал Александр.

Она вошла. В руке угольный карандаш.

– Кто звонил, когда Андрея спрашивал?

Она пожала плечами:

– Голос мужской. Может быть, с легким акцентом. Я не совсем поняла. Может быть, просто интонации какие-то особые. Следствие дефекта речи. Не могу категорично утверждать. Тут еще вот что может быть... Кавказцы... После покушения... Всюду мерещится преследование... Любой акцент может показаться кавказским... Но спросил уверенно. Словно знал, что я обязательно позову Андрея.

– Профессиональный разбор, Саша... Я вам аплодирую. Муж вас готовил, я вижу, по расширенной программе. Вы можете хоть сейчас открывать детективное агентство, – сказал Доктор. – Кстати, я свою жену тоже так подготовил. Она – моя секретарша и отвечает, кроме того, за мою личную безопасность, инструктирует ежедневно охрану.

– Ночью часто звонят по ошибке? – Тобако продолжил расспросы.

– Ночью – никогда...

Она посмотрела на свой карандаш, извиняюще улыбнулась и ушла в маленькую комнату.

– Тогда, – Тобако повернулся к Басаргину, – где-то происходит утечка.

– Утечка происходит, – капитан задумался и даже голову слегка склонил. – Я час назад разговаривал с Лысцовым на эту тему. Я видел, что не хватает какого-то связующего звена в деле о покушениях.

– И это связующее звено...

– Вы правильно подсказали. Утечка информации. Кто-то у нас работает на кавказцев. Меня сразу смутило, что они знают адреса. Хотя могли и выследить. Но, чтобы выследить, надо иметь время. А у них времени не было. Очень быстро отреагировали на нашу операцию. Извините... Я сейчас позвоню дежурному...

Он вышел в коридор и набрал номер. Ответили, видимо, сразу.

– Капитан Басаргин. Мы важный момент упустили в сегодняшней операции. Необходимо оповестить все посты ГИБДД и ОМОН вокруг города. Пусть задерживают все автобусы из города, в которых везут вьетнамцев. Предположительно, в сопровождении цыган. Хорошо. Сделайте.

Он вернулся и сразу продолжил развивать свою мысль:

– Утечка не может происходить из нашего отдела. Тогда бы прошло предупреждение об операции против цыган. Этого не было ни в первом, ни во втором случаях. Но покушение могло быть совершено только в пользу цыган. Из этого я делаю вывод, что цыгане наняли азеров, с которыми сотрудничают как раз по результатам деятельности, которую мы пресекаем. А вот азеры уже запросили информацию у своего осведомителя. Ее он предоставить смог. А относительно цыган – не смог. Потому что в других отделах не знают, что за операцию мы проводим в очередной раз.

– И этот звонок... – Тобако настаивал на своем.

– И этот звонок, если только он не нелепая, влезшая в дело случайность, ограничивает круг лиц, через которых возможна утечка информации. Мой разговор слышали только члены тревожной группы, майор Лысцов и... и водитель машины. Я заканчивал разговор, когда мы уже сели в машину. И там разговаривал с Лысцовым.